Мир Света

Мир Света
Автор: Олег Шапошников

Вступление

Мое сердце еле билось. Перебои в работе сердца сотрясали мое физическое тело. Я лежал, стараясь делать как можно меньше движений. Физические и душевные муки терзали меня….

И тут ко мне подошли четыре старца. Седые волосы и белые одежды. Я затрудняюсь сказать, - что было наиболее белым, - волосы, или одежды. Но и то, и другое было белым, истинно белым. Старцы встали возле меня. Двое из них встали возле моих ног, в районе ступней, а двое других встали возле головы. Слева появился пятый старец. В его руке был посох. Его и одежда и волосы также были истинно белыми. Мне трудно вспомнить лица первых четырех старцев. Выражение же лица пятого старца было строгим, даже суровым, но оно несло истинную правду, истину, которая касалась всего. Я не могу обосновать этот факт, но я безоговорочно чувствовал и понимал это.

Старец спросил меня, - готов ли я стать учеником и хочу ли я этого. Я ответил удовлетворительно. Тогда старец спросил, - понимаю ли я, на какой путь я встаю. Я снова ответил утвердительно. Я сказал, что не представляю всего того, что предстоит, но понимаю, понимаю всей своей сущностью, что этот путь – это единственный путь для меня. Также я сказал, что я должен идти, идти по пути своего Развития, и я могу идти только по этому пути.

Первый урок

Старец начал свой первый урок. Он спросил меня, - кем я вижу себя, но не в физическом теле, а в астральном мире. Я ответил, что я вижу себя воином в соответствующей одежде и с соответствующим оружием. Я отметил, что я воин Одина и всегда буду им. Я сказал, что мой главный долг – это служение Одину и моя главная задача – быть хорошим воином. Тогда старец объяснил мне следующее. Он сказал, что есть моя физическая оболочка в обычном физическом мире. И здоровье этой оболочки, мягко говоря, оставляет желать лучшего, добавил он, заметив мою улыбку, более похожую на ухмылку. Потом он продолжил. Он сказал, что есть моя астральная оболочка (одно из моих астральных тел) – это воин. Старец спросил – почему я стал воином? Я ответил, что должен быть кратким и поэтому отвечаю кратко – я стал воином, чтобы выполнить свой долг перед Одином. Это мой долг и это моя миссия. Тогда старец спросил, что я сделал, чтобы стать воином? Я ответил ему, что я стал ощущать себя в двух телах. Одно тело – это мое физическое тело. Это тело позволяем мне заниматься Магией Рун в обычном, физическом мире. А другое тело – это астральное тело. И это астральное тело воспринимается мной, в виде воина на службе Одина. Тогда старец спросил меня – понимаю ли я, что означает быть Воином. И понимаю ли я разницу межу воином в обычном понимании и Воином, как проявление высшей истины. Я ответил, что я очень четко представляю себе это. Я четко ощущал и ощущаю себя воином на службе Одина, как исполнителем конкретно поставленных задач и выразителем определенной ментальности. Но я также четко понимаю, что быть Воином – это быть исполнителем собственных задач (которые, несомненно будут находится в общей стратегии Одина), выразителем собственной ментальности (выразителем некого образ мышления, который, хотя и лежит в рамках мышления Одна, но в тоже время предусматривает собственное видение ситуации), а самое главное, - это осуществлять личный выбор своего дальнейшего Развития (ибо, делая постоянный, повседневный выбор, мы в конечном итоге делаем Глобальный выбор), и осуществлять свой личный выбор действия в той или иной ситуации. Я также заметил, что моя деятельность в астральной оболочке воина на определенном подплане астрального плана не предусматривала пути Воина.

Тогда старец сказал, что тело, тело воина, в том виде, в каком я его вижу, это тоже оболочка. В определенный момент мое сознание перестает быть сознанием слабого физического тела, перестает быть сознанием человека, зажатого в своих земных проблемах и делах, а становится сознанием воина, воина, который может показать подлинную сущность своего Эго. Сознание переносится из физического тела в некое астральное тело, тело воина. Я попросил задать вопрос и получил согласие на это. Я сказал, что самое главное, что так мучит меня, это как раз и есть то, что мое сознание разрывается между сознанием физического тела и его проблемами и заботами (в том числе проблемами и заботами мирской жизни) и сознанием воина. И именно это и обрекает меня на самые мучительные переживания. На что старец ответил, что я лишь еще в начале пути и поэтому мне так трудно. Он помолчал, а потом добавил, что моя ментальность, понимает бренность мирского существования, и понимает, что это мирское существование занимает лишь часть моей ментальности, но в тоже время для моей ментальности ментальность астрального воина также занимает лишь соответствующую часть. А, осознав эту новую часть, моя ментальность жаждет осознать и следующие область (части), осознать то, что пока скрыто для меня. Он сказал, что мне надо сделать следующий шаг. Мне нужно перенести сознание из оболочки астрального воина, которым я вижу себя в новую оболочку. Ибо астральный воин – это лишь оболочка, также как мое физическое тело тоже лишь оболочка. Я выразил сомнение в том, что воин останется без контроля и он, этот воин, может подвести Одина. Старец заверил меня, что это не произойдет, ибо мои задачи, которые уже мне пора решать, нельзя решить в оболочке астрального воина. И старец стал ждать моего решения.

Я принял решение. Я переместил свое сознание в оболочку астрального воина. Фактически это процесс можно представить как-то, что я покинул свое физическое тело (свою физическую оболочку) в виде оболочки воина (в одежде воина и со всем своим оружием). А потом я покинул оболочку воина, вышел из нее. Я вышел в лучах света. Моя новая оболочка излучала свет. Это были лучи света, направленные во все стороны. Внимательно рассмотрев меня, старец попросил меня вернуться в оболочку астрального воина, а потом вернуться в свое физическое тело, а потом уже выйти их физического тела сразу в своей новой оболочке. Я последовал его распоряжениям. Я вышел в облаке света. Это так потрясло меня, что я первое время не мог мыслить. Потом я начал приходиться в себя и стал оценивать свое состояние. Старец увидел это и попросил меня описать свои ощущения по всем моим оболочкам.

Я начал с описания ощущений своего физического тела. Естественно, что я хотел бы отметить, так это серьезные проблемы с сердцем, слабость, неопределенность, суетливость, частый страх, ощущение тех и иных проблем. Вместе с тем, я отметил, что налицо состояние начальной творческой самореализации. У меня есть те или иные идеи, либо проекты (тут я сразу оговорился, что речь идет о том, что это связано с моим долгом, который я уже упоминал ранее). Я пытаюсь воплотить ту или иную идею, реализовать тот или иной проект (я называю этот процесс начальной творческой самореализацией). Естественно, я вижу отражение этого процесса в физической реальности. Это с одной стороны. А с другой стороны (и я считаю это очень важным), я конкретно вижу дальнейшее развитие процесса (конкретное воплощение идеи, реализация проекта). Я вижу это в первую очередь не в виде конкретных результатов (это удел обычных людей), а виде правильности моих действий согласно поставленных передо мной задач. И это видится уже на этапе начальной творческой самореализации. Я считаю это очень большим достижением, ибо обычные люди могут обратить внимание на данные факты уже на этапе середины проекта, когда уже потрачено много сил, средств и энергии.

Мои ощущения в оболочке воина, - это мощь, непобедимость, сила, энергия, непоколебимость, проявления свирепости, определенная жестокость, жесткость, храбрость, настойчивость. Способность повелевать и диктовать свою волю. Здесь я прервался, немного помолчал и объяснил очень важный факт, который я понял. Способность повелевать. Безусловно, в физической оболочке данная способность также проявляется. Каждый человек – диктатор в той или иной мере. Кто-то большой, кто-то микроскопический. Диктатор. Это физическая жизнь. Вождь. Это астральная жизнь. Вот разница. В оболочке воина я выражаюсь как вождь, причем в максимальном виде. А в физической жизни, как некий диктатор. А так как, последнее мне ничего не дает, а только мешает, то я решаю свои вопросы иными методами. Далее, я остановился на очень важном факте, который касается воина. На важнейшем. Я давно размышлял над этим фактом и вот сейчас я рассчитывал получить объяснение этому факту. Итак, факт. Это отсутствие, полное отсутствие эмоций и чувств. К врагам нет ненависти, но нет и жалости, нет способности к дружбе, нет проявлений любви. В целом, можно сказать так, - есть задача и она выполняется. Без каких либо эмоций. Сознание при этом работает в неком режиме эффективного оперирования. Творческая составляющая практически не проявляется. Безусловно, есть хитрость, коварство, расчет, принимаются нестандартные, оригинальные решения, проявляется и стратегия и тактика ведения боя. Но конкретного творчества нет. Сексуальных интересов замечено не было. Если подобные мысли и имели место, то они просто не получали дальнейшего развития. Если вернуться к процессу начальной творческой самореализации, то данный процесс отсутствовал. Как я уже сказал, творчество тут носило процесс оптимизации, выполняя задачи нахождения наиболее эффективного способа действия. Но сейчас важно другое. Важен именно процесс начальной творческой (заменим слово “творческой” на слово “ментальной”) самореализации. Так вот, этого процесса тут нет. Ибо нет сопротивления среды. Ментальный посыл – действие – результат. Само действие уже не встречало такого сопротивления, как в физическом мире. Поэтому оценить действие, и, соответственно, ментальный посыл можно было только по конечному результату. Тут уже даже не середина проекта, а его окончание. Мыслительный посыл – мое решение – действие – результат. Все зависит от моего решения. Я закончил свое описание описанием пейзажа, был обычен для мест моего оперирования и напоминал земной пейзаж горной возвышенности.

Тогда старец попросил меня описать меня мои ощущения в новой оболочке, оболочке света. Я заметил, что для меня это очень не привычно, но налицо явные изменения в ощущениях. Вижу, что имею фигуру, фигуру обычную. Но эта фигура представляет собой не некую материю (как физическое тело или оболочка воина). Я вижу просто очертания фигуры. Некую границу своего внутреннего пространства. Материи в обычном понимании нет. Я как бы состою из света, из лучей света. Сами лучи выходят за очертания фигуры более чем на четверть от ширины фигуры (если можно так выразиться). А внутри очертания фигуры свет более плотный. При желании я могу удлинять размер лучей, выходящих за пределы очертания фигуры до размеров ее ширины. Я решил оказаться в тех местах, где обычно находился в качестве воина. Но вдруг я ощутил, что оказаться там я не могу. Я ощутил, что меня как бы что-то выталкивает оттуда вверх. При этом все обитатели этого мира испытали сильнейший дискомфорт при моем появлении, если не сказать ужас. Поэтому оптимально для меня – это подняться к верхней границе мира воина. При этом я должен заметить, что в этом мире я никогда не видел неба. Его или не было, или я никогда не смотрел на него. Я обратил на это только сейчас. Я поднялся к верхней границе мира воина и мягко втянулся в некий плотный, серый туман. Этот туман и был верхней границей мира воина. Я интуитивно понимал, что если пересечь по вертикали этот туман, то я увижу свет. Но я нахожусь в тумане, но не могу выйти из него наверх, к свету. Либо меня туда не пускают, либо свет там более яркий (или этот свет имеет иные характеристики). Есть состояние некого удовольствия от света (от собственного света), понимание перехода на иной уровень (вернее перехода в новое состояние, в новую оболочку). Но есть также и определенный дискомфорт от неопределенности состояния и неясности положения.

Я высказал все свои соображения и замолчал. Старец тоже молчал. И тут я заметил, что наше уединение было нарушено. Появились демоны. Я видел одного, но чувствовал, что были и другие. Потом появилась огромная фигура, где-то в два-три раза больше моей (при этом рост старца был близок к моему росту; он был выше меня, но не значительно). Конечно, трудно говорить про размеры, возможно, мое понимание субъективно. Огромная фигура также излучала свет, свет очень сильный, но он не ослеплял меня. Причем, этот свет был несколько странным. Я затрудняюсь дать описание отличия света своей фигуры от света этой огромной фигуры, но ощущения отличия были четкие. Хотя я могу сказать однозначно, что моя фигура представляла собой очертание, а эта фигура имела одежды. А свет проходил сквозь эти одежды. На одежде фигуры был ярко выраженный орнамент. Сам орнамент я не запомнил. Я лишь запомнил, что он был. Я стоял перед фигурой, а старец стоял за мной, ибо фигура со стороны моей спины, и когда она появилась, я повернулся к ней. За фигурой угадывались демоны. Они старались держаться подальше от фигуры, по всей видимости, испытывая дискомфорт от сильнейшего света, исходящего от нее. Мне было сделано ряд предложений, очень масштабных и привлекательных, от которых я отказался. После чего все они исчезли также быстро, как и появились.

Я повернулся к старцу. Старец молчал. Я спросил его о том, как я выгляжу, ибо я увидел, что мой свет внутри моего очертания (внутри моей фигуры) не изменился, возможно, даже стал более насыщенным, а вот лучи света, выходящие за очертания фигуры стали намного слабее и короче. Старец ответил, что я выгляжу так, как я выгляжу. Тогда я попросил старца немного объяснить мне мое теперешнее положение и рассказать о месте моего пребывания в настоящий момент.

Старец начал свое повествование. Он сказал, что хотел бы объяснить мне ряд существенных моментов, но для этого ему придется сделать маленькое отступление. Старец решил сначала говорить про жизнь человека после его физической смерти. Вот его рассказ.

Когда человек умирает, то он сначала находится среди живых. И тут возникает и главная проблема и главное преимущество. Главная проблема состоит в невозможности реализовать свои стремления, инстинкты, желания обычным для физического мира образом. Ужас от невозможности оперирования на физическом уровне. А главное преимущество – это свобода от проблем, которые дает физическое тело, свобода от человеческих проблем, свобода от физического мира. Суть человека – есть Движение. И ситуация, в которую попадает человек (в любом, подчеркиваю, в любом мире), не есть ситуация для его испытания, как принято считать. Эта ситуация может быть для него наказанием, но не испытанием. А испытание для него – это то, как человек будет выходить из этой ситуации, как человек сможет осуществлять Движение, находясь в этой ситуации. А при отказе человека от Движения человека и ждет наказание. Если человек отказывается от своего Предназначения, которым является Движение, он начинает совершать поступки, в результате которых, после своей смерти он окажется не среди живых, не в особом мире, соответствующего миру живых, а ниже этого мира, ниже уровня Земли в мире демонов.

Вернемся к умершему человеку, который оказался после смерти среди живых. Безусловно, старый и больной человек, без значимых стремлений и желаний, человек с отсутствием инстинктов, либо человек, ставший таким вследствие тяжелой болезни или ужасных условий жизни, оказавшийся после своей смерти в новом для него мире, может вообще не воспринять то, что обозначено, как главная проблема, за проблему. Он, наоборот, увидит тут главное преимущество. Активный, здоровый, полный стремлений и желаний человек, обладающий развитыми инстинктами, оказавшись после физической смерти в данном мире сразу сталкивается с главной проблемой, и, естественно, не задумывается о главном преимуществе. В результате, один человек может пребывать в покое, отдыхая от проблем физической жизни, отстраненно наблюдая за земными коллизиями, а другой человек в ужасе будет пытаться как-то оперировать в физическом мире. И так будет продолжаться до тех пор, пока и тот и другой не начнут Движения. Это также сложно, как ребенку научиться ходить. Абсолютно верно. Оказываясь в ином мире, мы должны научиться Двигаться там. Двигаться не в плане перемещения, а в плане Развития. Первый человек должен перестать быть пассивным наблюдателем и зрителем глобального театра и стать творцом своих желаний и стремлений. Ведь он имел при жизни неосуществленные идеи и проекты. Он хотел создать нечто, но это не удавалось ему в обычном физическом мире. Он может погрузиться в мир собственных фантазий, в мир всего того, чего он был лишен в физической жизни. Он должен реализовать все свои желания. Тут важен не сам процесс реализации. Ибо это никому ничего не даст, кроме как ему самому. Он должен просто вступить на путь творца. Это с одной стороны. А с другой стороны, он должен реализовать все, что хотел, чтобы ЗАБЫТЬ об этом. Ибо путь его еще только начался. Но для этого он должен осознать свое ПРАВО на это. И тогда он поднимется в иной мир, который расположен выше, где и будет воплощать (без всякого сопротивления этому со стороны среды) свои сокровенные желания. Естественно, это все происходит в виртуальном виде, но он воспринимает этот виртуальный мир за реальность. А второй человек должен увидеть за своей главной проблемой главное преимущество. Измученный невозможностью творить в физической реальности он должен осознать СВОБОДУ и опять же придти к возможности реализоваться на более высоком уровне. Нужно суметь превратить недостатки в преимущества.

В этом, новом мире, расположенном выше мира людей и происходит реализация всех стремлений и желаний. То, что ему хотелось, о чем мечтал человек, но не мог позволить себе, или не мог по той или иной причине добиться этого, все это и реализуется здесь. Но здесь также существует главная проблема и главное преимущество. Главная проблема. Призрачность созданного. Не надо воспринимать все созданное здесь человеком, как мираж. Все достаточно реально. Дело в другом. Дело в легкости достижения цели, в простоте воплощения стремлений и желаний. Хочешь – пожалуйста. Тоже касается и самого человека. Кем он хочет быть? Какими качествами обладать? Хочешь – пожалуйста. Но рано или поздно мечты начинают угасать. Ибо рано или поздно человек начинает понимать, что созданное им ничего не стоит. Это не нужно никому кроме его, да и ему это становится нужно все меньше и меньше…. Главное преимущество состоит в успокоении человека. Человек прекращает терзаться чувством того, что он что-то упустил в жизни, чего-то не достиг. Задача человека при нахождении в этом мире – это и получить это успокоение, необходимое для концентрации на дальнейшем Движении и Развитии и вместе с тем понять, что это успокоение и есть главное. Ибо это точка некого Земного Развития, а не реальное Творчество, ибо, то, что создал человек в этом мире, он создал лично для себя и для своего успокоения. И тогда человек готов к переходу в новый мир.

Когда ты был в оболочке воина, ты как раз и был в этом мире. Это мир новой реальности. Человек попадает в этот мир, когда он уже освободился от восприятия физической реальности, от инстинктов и потребностей, связанных с физическим телом, успокоил свои фантазии, желания и стремления, связанные с физической реальностью, реализовав их в мире фантазий. И теперь он предстает как личность. Он предстает перед нами, воплощая в себе то, что он есть на самом деле согласно своего Эго. Здесь проявляется истинная суть человека, которая долгое время оставалась под маской. В него была заложена эта суть согласно того Предназначения, которое ему принадлежало исполнить при его земной жизни, и, есстественно, в процессе этой земной жизни эта его суть определенным образом развивалась. И вот мы имеем итог развития Эго. Подлинная суть человека, как некого воплощения. И существование в этом мире будет определяться этой сутью. Воин будет здесь воином, раб будет здесь рабом, и так далее. Здесь идет работа с Эго. Это царство Эго. Именно здесь и обитают маги, не желающие “уходить” на реинкорнацию. Здесь находятся царства королей этого мира, и эти короли постоянно воюют друг с другом. Человек воплотился в физическом теле для того, чтобы выполнить свое Предназначение. Предназначение – вот что первично. Эго – вторично. И вот теперь Эго стало свободно. Оно получило возможность быть самим собой. В этом как раз и состоит главное преимущество – выразить свою подлинную сущность. Но это не виртуальный мир, о котором была речь до этого. Это подлинная реальность. И здесь Эго одного обитателя этого мира вступает в полное противоречие с Эго другого обитателя этого мира. И здесь нет никаких механизмов, позволяющих сблизить позиции, или учесть то или иное мнение. Ибо это царство Эго. Здесь тот, кто обладает большой силой своей сущности, тот и одержит верх. Это главная проблема. А главная задача состоит в том, чтобы понять, что истинная сущность, выражающая истинным Эго, - это еще одна точка в прошедшей земной жизни. Это глоток свободы. Но он, этот глоток не может быть бесконечным. Это как глоток вина. И из гурмана можно превратиться в алкоголика. Человек хотел стать самим собой. Вот он. Но стал ли он счастлив? Но человек будет счастлив тогда, когда он сможет реализовать свое Творчество. И вот человек стал самим собой. И это дало ему необыкновенное понимание самого себя. А результатом этого понимания становится то, что человек познает - каким должно быть его Творчество (ведь он познал свою истинную сущность). Старец немного помолчал, а потом продолжил, обращаясь ко мне.

Да, ты познал свою истинную сущность. Вот он свирепый, могучий, хладнокровный, необычайно расчетливый, коварный, храбрый и безжалостный воин. Но мог ли ты выразить в том мире свое Творчество? Конечно, это не совсем корректный вопрос. Ибо, по всей видимости, ты значительно “перебрал” данных качеств и тебе была поручена достаточно мирная и малоизвестная миссия. Ситуация джина в бутылке. Трудно сейчас оценить то, чтобы ты сотворил, если бы не был занят своей миссией. Я долго молчал (если конечно можно оценить паузу в виде некого хода времени). Потом я сказал, что, безусловно, Творчество, которое я могу выразить сопряжено с путем Воина. Тогда старец сказал мне, что как воин я не могу выразиться, как Воин, ибо мое Эго не позволяет сделать это. И чем больший побед в этом мире я бы достиг, тем больше было бы мое Эго, и тем дальше бы я был от Воина, и от своего истинного Творчества. Поэтому рано или поздно нужно было бы начать свою самую главную битву, – битву с собственном Эго. Это была бы интересная битва, добавил старец, вот только последствия были бы…. К тому же ты уже осознал систему…. Зачем столько разрушений…. И вот ты здесь, ибо в том мире, отказавшись от Эго, ты перестанешь быть воином, но вряд ли станешь Воином. На том я пока оставляю тебя наедине с твоими мыслями. Это были последние слова старца, перед тем, как он удалился.

Урок второй

Во время моего пребывания в туманном пространстве внезапно появились личности, подобные мне. Их рост был в пределах моего роста. От них так же исходил свет. На мой взгляд, интенсивность их света была меньше интенсивности моего света. Но я не могу утверждать это как факт, ибо тут может сказываться субъективность моего мнения. Одна из таких личностей имела облик моей умершей матери. Вышеуказанные личности, и в первую очередь моя мать (будем придерживаться на данной момент этой идентификации) явно стремились к общению со мной. Не скрою, что у меня появились мысли как-то устроиться в этом мире, окружить себя неким обществом, создать какие-то формы интерьера….

Появился старец. Он выразил недовольство моими действиями. Он объяснил мне, что я прохожу обучение, и мое пребывание здесь носит временный характер. Я спросил старца о том, что за личности появились возле меня и почему они здесь. Старец ответил мне, что эти личности также находятся в процессе развития и, но темпы этого развития несовместимы с темпами моего развития. И в данный момент мое общение с ними приведет к созданию некого промежуточного мира, что будет неправильно. Да и мое влияние на этих личностей не даст этим личностям оптимального развития, а меня вообще “отбросит” в развитии назад. Я спросил у старца о личности, которая идентифицировалась, как моя мать. Старец ответил на мой вопрос в своей обычной манере. Он не дал мне конкретной информации и лишь сказал, чтобы я не беспокоился об участи моей матери, заверив меня в том, что у меня нет причин беспокоиться, а занимался своим развитием.

Мы снова остались наедине со старцем. Старец молчал, чего-то ожидая. Вдруг откуда-то сверху возник источник сильного ослепительного света. Появилась фигура, вся состоящая из этого ослепительного света. Он очень сильно ослеплял меня, но терпеть было можно. Я подумал, что возможно плотный туман ослаблял свет, и если бы не туман, то я бы мог и не вынести бы этот ослепительный свет. Диалог с ослепительной фигурой был кратким. Я ответил согласием на предложение продолжить мое развитие в маре света. Были еще какие-то нюансы диалога, понять которые я был не в состоянии. Единственно, что я понял, так это то, что теперь меня будут сопровождать два ослепительных объекта. Я прибегаю сейчас к данной терминологии, ибо пока не представляю суть этих объектов. Объекты появились незамедлительно. Их свет был также ослепительным. Но этот свет был несколько сконцентрированным (в отличие от ослепительной фигуры). Концентрированность света не давала возможности понять сущность этих объектов. Рост объектов был меньше моего роста. Также я обратил внимание на то (а не обратить на это внимание было просто невозможно), что свет ослепительной фигуры, хотя и ослеплял меня, но носил для меня характер некого экстаза. Это с одной стороны. С другой стороны, хотя свет был и неимоверно ярким, ослепительным, он позволял разглядеть и понять сущность фигуры. И сущность этой фигуры вызывала во мне воодушевление и восторг. Рост фигуры превышал мой рост в три раза. Но я опять подчеркиваю, что мое мнение о размерах может быть субъективным. Объекты, побыв со мной некоторое время, не стали утомлять меня своим светом и отдалились от меня на некоторое расстояние. Это подтвердило мою догадку о том, что плотный туман ослабляет свет. Старец во время контакта с ослепительной фигурой находился сзади меня. Теперь я повернулся к нему. Старец сказал, чтобы я отдыхал и готовился к дальнейшему обучению, а светящиеся объекты будут охранять мой покой.

В какой-то момент я понял, что свет, исходящий от меня изменился. Или изменилось мое видение света. Но теперь я видел, что свет, который исходил от меня имеет желтый цвет (он был даже не желтый, а практически золотистый). Длина лучей увеличилась в полтора-два раза. Но свет, на мой взгляд, стал менее интенсивным. Либо это было следствие того, что туман гасил этот свет более интенсивно. А, возможно, этот золотистый свет воспринимается мной более легко, поэтому и не кажется мне таким интенсивным. Пока я размышлял над этим, появился старец и позвал меня за собой. Мы начали движение в тумане, но это было не только движение вперед, но и вверх. Мы как бы поднимались по какой-то невидимой лестнице. И вот мы вышли из тумана. Над нами было ослепительно голубое небо. Я увидел несколько фигур (их рост несколько превышал мой), от которых исходил ослепительно белый свет. Мы не приближались к ним. Я с большим трудом, но все же выносил свет, исходящий от них. Мы шли и постепенно отдалялись от этих фигур. Потом мы вообще оказались в пустынном месте. Там, где находились фигуры – там все было залито их светом, и я не воспринимал окружающий пейзаж. Теперь я мог осмотреться и понять, где я оказался. Мне трудно описать почву под ногами. Скорее всего, почвы не было. Вполне возможно почвой (или основанием, скажем так) и был тот плотный туман, в котором я находился ранее. Над нами было ослепительное голубое небо, которое так потрясло меня, когда я вышел из тумана. Тут я увидел горы. Они выступали из почвы (или, вернее, из тумана, я все конкретнее понимал, что туман и был почвой под ногами). Горы вдалеке были покрыты белыми шапками ослепительного снега (мне так показалось). Мы поднялись на гору (не дойдя до вершины). Гора была не высокой и явно уступала по высоте тем горам, которые виднелись вдалеке. Вдруг на вершине появилась та ослепительная фигура, с которой я беседовал ранее. Фигура поздравила меня с вступлением в Мир Света и сказала, что отныне я буду находиться здесь. Мне было трудно выносить ее свет, но делал я это уже более легко. При этом надо учесть, что уже не было тумана, который гасил столь ослепительный свет. По всей видимости, я уже начал адаптироваться в этом новом мире. Потом фигура исчезла. Старец, находящийся в это время сзади меня, окликнул меня, и я повернулся к нему. Он сказал, что мне надо находится здесь, на этой горе, не входя на ее вершину.

Там я и стал находиться. Цвет моего света оставался золотистым. Длина лучей и интенсивность света не менялась. Во время моего пребывания там и во время моих размышлений, я подумал о том, что когда я находился в оболочке воина, то я не видел неба. Пейзаж был похож на земной. А вот неба я не видел. Вместо него…. Тут я понял, что вместо неба и был этот плотный туман, из которого я недавно поднялся.

В некоторый момент я ощутил увеличение исходящего от меня золотистого свечения. Свет стал более интенсивным и затмевал все вокруг. Я решил, что теперь я могу взойти на вершину горы. Я поднялся на вершину и замер, раскинув руки. Во все стороны от меня шло золотистое сияние. Потом я покинул вершину. Через некоторое время появился старец. Он был с трудом виден в мощном свечении, исходящем от меня. Потом на вершине снова появилась ослепительная фигура. Я поднялся ближе к вершине. Чтобы оказаться ближе к ней. Мое золотистое свечение было уже сопоставимо со свечением, исходящим от нее. Различие было в цвете. От фигуры исходил ослепительно белый свет, а от меня золотистый. И тут я подумал о том, что мне надо попробовать изменить цвет света, исходящего от меня. Что и было мной незамедлительно сделано. Свечение изумрудного цвета было слабым и каким-то неустойчивым. Свечение голубого цвета было более сильным и достаточно ровным, но утомляло меня. Не мог долго поддерживать состояние, когда этот свет исходил из меня. Свечение темно-синего цвета было вообще практически не заметным и сразу доставило мне сильный дискомфорт. Свечение ослепительно белого света я даже не решился попробовать создать. Я вернулся к комфортному для меня и необыкновенно мощному свечению золотистого цвета. На этом мои эксперименты закончились. Ослепительная фигура исчезла, и чуть позже ушел и старец. Я вновь остался один.

Внезапно появились субъекты, также излучавшие свет, подобный моему свету. Но свет, исходящий от них, уступал моему свету в интенсивности, насыщенности и равномерности. Некоторые из них были меньшего роста, чем я, причем значительно меньше. Они явно хотели быть рядом со мной, признавая мое лидерство. Но тут снова появился старец, и все субъекты быстро исчезли. На вершине снова появилась фигура, излучающая ослепительный свет. Между нами состоялся диалог, сути которого я не помню. Единственно, что я могу сказать, так это то, что диалог касался каких-то технических деталей. Через некоторое время я осознал, что мое сияние исходит только от моей головы. Ниже головы моя фигура была укутана плотным покрывалом золотистого цвета. Покрывало не пропускало излучение. Глова же было не покрыта и излучение от нее исходило в виде нимба. Потом в сопровождении старца я спустился с горы. Под нашими ногами снова был туман, и мы шли по нему. Потом показалась невысокая возвышенность. Мы поднялись на нее. На этой возвышенности было много таких же личностей, как и я. Размеры наших фигур были примерно одинаковы. Старец удалился, оставив меня.

Конкретного общения между личностями я не заметил. Мы были все вместе, но практически не общались между собой. Интереса друг к другу никто не проявлял. Я находился в общей массе и ожидал дальнейших событий. Если у кого-то из тех, к кому я присоединился, возникали какие-то вопросы, то они уходили в какие-то небольшие помещения (на мой взгляд, эти помещения были сделаны из камня). Через некоторое время я узнал, что в этих помещениях находились субъекты в изумрудно-зеленых одеждах, и от них исходило свечение такого же цвета. Свечение исходило от их голов в виде нимба. Их одежда также не пропускала свечение. Как я понял, эти субъекты помогали тем, кто обращался к ним, решить их проблемы. Они что-то объясняли обратившимся к ним, а иногда, в том случае, когда им не удалось самим решить возникший вопрос, то они куда-то уводили тех, кто к ним обратился. Субъекты с зеленым свечением были очень доброжелательны и сердечны. Они сколько угодно могли заниматься проблемами, обратившихся к ним субъектов, нисколько не считаясь с затраченными на это временем и усилиями. Я не обращался к ним и терпеливо ждал дальнейших событий.

Внезапно появились субъекты в голубых одеждах. От их головы исходило голубое свечение. Каждый из этих субъектов выбирал себе кого-то из нас и организовывал с ним диалог. Они подолгу беседовали, прогуливаясь вместе, ведя неторопливый диалог. Как я понял, субъекты с голубым свечением и в голубых одеждах были учителями. Неожиданно один из таких учителей подошел ко мне. Началось мое обучение, которое заключалось в неком диалоге. Суть, тему, детали диалога я не помню. Впрочем, это было совершенно не важно. Важен был сам диалог. Диалог заканчивался и учитель уходил. Через некоторое время он возвращался, и диалог начинался снова. Я не могу сказать, сколько было таких диалогов, сколько они продолжались, и сколько вообще продолжался данный этап.

Все закончилось, когда появился старец. Он забрал меня и увел на гору, где я был раньше. Когда мы взошли на гору, то на ее вершине появилась уже хорошо знакомая мне фигура, излучающая ослепительно белый свет. Внезапно я осознал, что на мне уже нет прежнего золотистого одеяния. И вдруг я увидел, что свет, исходящий от меня уже не золотистый, а имеет ненасыщенный голубой оттенок. Свет был мягким, но его пронизывали лучи более насыщенного голубого цвета. Эти лучи были ярче и ослепительнее. Сам же ненасыщенный голубой свет не был ярким, а тем более ослепительным. Этот свет был намного слабее того света, который исходил от учителя, с которым я общался на возвышенности. Рассмотрев изменения, произошедшие со мной, фигура, излучающая ослепительно белый свет и старец удалились. Я снова остался один. По мере того, как я пребывал на горе, интенсивность излучаемого мной света росла. Лучи ослепительно голубого света становились длиннее. Ненасыщенное голубое свечение становилось более могучим и приобретало все более насыщенный голубой оттенок. Внезапно я почувствовал, что это новое излучение, исходящее от меня, более комфортно и истинно для меня, чем свечение золотистого цвета. Но мое сознание еще не было готово к этому изменению. Сознание воспринимало золотистый цвет, как более естественный. Впрочем, понятие “естественный” это не понятие, характеризующее ситуацию. Золотистый цвет и голубой цвет, если так можно выразиться, давали некую полярность. Если привести грубую аналогию, то эту полярность можно отобразить системой Земля и Небо. При этом этой системе характерно некое противостояние. Земля (золотистый цвет) противостоит Небу (голубой цвет). При этом понятие “Земля”, никак не связано с Землей, как с планетой. Это понятие связано с мышлением земного уровня, с мышлением связанным с земной жизнью, с социумом, с элементами Эго, как отображающие земную жизнь. Это свет, это состояние просветления, состояние истинности. Но эта истинность – это истинность воплощения человека в земном обличии. Понятие “Небо” – это уже полная противоположность. Это понятие уже отображает не земную, физическую жизнь, а астральную жизнь. Это свет астральной звезды. Изумрудно-зеленый свет – это некое промежуточное состояние. Это состояние перехода от мышления земного воплощения к мышлению астрального человека. Если говорить о неком процессе, процессе развития, то мне было необходимо пройти через данное состояние. Но мое изменение было кардинальным, резким, изменением некого глобального “переключения”. И я однозначно осознавал, что поступательное развитие невозможно в моем случае, что в моем случае был возможен только такой резкий скачок.

При этом, как я убедился, я могу вернуть себе золотистое свечение. Поначалу это давало мне некую успокоенность, потом эта метаморфоза была нейтральна для меня, а потом уже наоборот стала давать дискомфорт. Я уже не хотел менять цвет свечения, исходящего от меня. Также я заметил, что свечение стало более интенсивным и насыщенным. Я понял мое новое состояние. Я понял состояние астрального человека. Наверное, можно было попытаться сравнить прежнее и нынешнее состояние, но я отчетливо понял, что в этом нет никакого смысла. Ибо – новое состояние было первородным, даже можно так сказать было базовым состоянием, а прежнее состояние давало для этого базового состояния некую определенную составляющую. Некую частность. Если попытаться выстроить аналогию, то новое базовое состояние можно было идентифицировать, как творчество, а прежнее состояние, как материал для этого Творчества. Причем Творчество и материал для этого Творчества четко идентифицировались и различались. Теперь я осознавал, почему промежуточное состояние, характеризующееся зеленым (изумрудно-зеленым цветом) было для меня недоступным. Я понял, что мое Творчество – это Творчество для организации неких процессов в земной жизни, но само мое Творчество полностью НЕЗАВИСИМО от этой земной жизни, хотя и учитывает все ее аспекты (базируется на ней). Земная жизнь может внести свои коррективы в Творчество, исказив некие Космические Законы. И промежуточное состояние (изумрудно-зеленый свет), хотя и позволяет в дальнейшем создать более гармонично выраженное Творчество, Творчество более адаптированное к элементам человеческой сущности в виде земного воплощения, в тоже время может дать неправильную трансляцию Космических Законов. Здесь возможно вмешательство отношения Эго, позиции Эго, чувств Эго. Не будет безупречного и отстраненного отношения. Эго золотистого цвета растворено в осознании процессов земного существования (и здесь Эго имеет решающую силу), Эго изумрудно-зеленого цвета дает этим процессам чувственную составляющую, дает спектр чувств, основанных на осознании этого существования (и здесь чувства, возникающие при осознании) имеют решающую силу), а Эго голубого цвета есть само осознание (здесь осознание имеет решающую силу). И, естественно, Эго голубого цвета есть инструмент трансляции Космических Законов, ибо оно не вносит помех при этой трансляции. Естественно, я понимал, что все это характерно для меня, моей сущности, а в ином случае все будет совершено по-другому. И стадия излучения изумрудно-зеленого цвета будет необходимой. Осмыслив все это, я стал пребывать, наблюдая все усиливающееся свечение голубого цвета, и ожидая своей дальнейшей участи.

Рассматривая голубой свет, исходящий от меня, я обратил внимание на явное отличие моего свечения от свечения учителей, от которых тоже исходило свечение голубого цвета. Их свечение было несколько более интенсивным, и аура этого свечения была несколько больше. Но, как я уже говорил, мое свечение голубого цвета фактически представляло собой некий голубой фон, на котором резко выделялись лучи намного большей (ослепительной) интенсивности. Эти лучи выходили за пределы голубого свечения и были уже не голубого, а, скорее, синего цвета. Со временем интенсивность голубого свечения усиливалось, цвет становился более насыщенным. Тоже самое происходило и с синими лучами. Количество лучей становилось все больше, лучи все больше выступали за пределы голубого свечения, и цвет лучей приобрел насыщенный оттенок темного сапфира. Со временем этих лучей становилось все больше, размер свечения увеличивался. Я понял, что мне надо подняться на вершину горы. Я сделал это и застыл, испуская во все стороны мощные лучи. Потом я спустился. Старец ждал меня. Он сделал мне знак следовать за ним.

Мы спустились с горы и снова пошли по густой туманной пелене. Неожиданно мы подошли к возвышенности, на которой рос ухоженный лес. К понятию “лес” трудно применить термин “ухоженный”. Лес – это не парк. Но это, несомненно, был лес, ибо расположение деревьев и других растений было стихийным. Но в тоже время там не было старых, сухих деревьев, не было буреломов, и непроходимых участков. Здесь было много личностей с изумрудно-зеленым свечением, в одеждах такого же цвета. Я уже видел их там, где было много личностей с золотым свечением, и там эти личности помогали личностям с золотым свечением. Здесь же была их обитель. Они много общались между собой, зачастую эмоционально выражая свои мысли и чувства. Они с большим интересом отнеслись к нам, будучи готовы к любому диалогу. Но что-то удерживало меня от общения. Старец неторопливо шел впереди, не торопя меня, и давая мне возможность самому принять решение. Но я так и не пошел на общение с окружающими меня личностями. Старец, видя это, резко изменил направление движения и, как я понял, кратчайшим путем вывел меня из леса.

Мы снова пошли по туманной пелене, слегка утопая в ней. Я только сейчас заметил это. Видимо до этого я просто не обращал на это внимания. На этот раз мы шли очень долго. Вдали показалась гора. Как я понял, мы шли к ней. Потом мы еще достаточно долго шли, пока не подошли к горе. Подойдя к горе, мы стали подниматься на нее. Здесь я увидел личностей с насыщенным свечением цвета сапфира. Я очень хорошо знал этот цвет. Некогда я занимался литьем из цветного стекла. И я очень часто “варил” кобальтовое стекло. Получался изумительный темно-синий оттенок. Это стекло всегда волновало меня, и я часами мог смотреть на него. И вот теперь я увидел свечение такого же цвета. Мы продолжали подъем. Когда мы поднялись на самый верх, я увидел знакомую фигуру, испускающую ослепительно белый свет. Ее окружали личности с кобальтовым свечением и в одеждах соответствующего цвета. Тут я заметил, что от меня исходит подобное свечение, но цвет моего свечения не такой насыщенный ( и он больше напоминал цвет темного сапфира, чем чисто кобальтовый цвет). И размер ауры тоже был заметно меньше, чем у других. Я предстал перед фигурой, излучающей ослепительно белый свет. Но я не смог говорить с ней. Новое свечение забирало у меня очень много энергии, и я почувствовал значительный дискомфорт. Старец заметил это и, получив одобрение фигуры с ослепительно белым светом, повел меня назад. Я с трудом помню, как мы добрались назад. Я снова стал испускать голубое свечение с небольшим количеством синих лучей сапфирового цвета. Свечение было слабым, намного слабее, чем раньше. Потом старец оставил меня, и я закрыл глаза, погрузившись в дремоту.

Я не помню, сколько я дремал, но когда я пришел в себя, я почувствовал, что что-то изменилось. Мое свечение было прежним и пока таким же слабым. Но вдруг я ощутил, что сверху исходят какие-то невидимые лучи. Их было не видно, но я явственно ощущал их. Я их как бы видел, но не мог описать, что я вижу, и что это такое. И, естественно я ощущал их также отчетливо, как я ощущал самого себя. Свечение было мягким, но необыкновенно мощным и глобальным. Оно покрывало все пространство. Возможно, поэтому здесь и было так светло, хотя не было никаких светил. Внезапно я понял, что это свечение исходит от Бога. Я подумал, что это свечение и есть Бог. Мое состояние было трудно описать. Наверное, это было то, ради чего и протекало все мое существование. Я долго наслаждался этим свечением, свечением Бога и моим ощущениям не было предела.

Потом я увидел белую птицу. Она прилетела, и принесла в клюве перо. Она была размером с голубя, но это был не голубь. Она никак не была похоже на голубя. Она была очень похоже на ворона, но была идеально белого цвета. Птица оставила мне перо и улетела. Больше она не прилетала. Я некоторое время размышлял о том, что же это была за птица, но потом я понял, что это совершенно не важно. Важно было лишь то, что она была исключительно белого цвета. Я взял перо и оставил его у себя. Мое свечение стабилизировалось и приобрело более-менее насыщенный голубой оттенок. Но его размер был небольшой. Намерения менять цвет свечения у меня не возникало. Также у меня не возникало намерения менять размер ауры. Я не чувствовал себя готовым к каким-то изменениям. Я испытывал комфорт и удовлетворение.

Не могу сказать, сколько я пребывал в этом состоянии. Но постепенно я стал чувствовать, что во мне нарастает какой-то дискомфорт. Вначале я справлялся с ним, но потом дискомфорт становился все сильнее и сильнее. Даже то, что я ощущаю свет Бога, не спасало от этого дискомфорта. Я стал взывать к старцу. Когда появился старец, то я намекнул ему, что больше не могу находиться здесь. А также я сказал ему, что хотел бы поделиться с ним своими мыслями. Я намекнул старцу, что хотел бы вернуться к вопросу о своем Эго. Старец с удовлетворением кивнул и показал мне, что он готов к диалогу. Сначала я сделал акцент на то, что в этом мире, Мире Света отсутствует оружие. В том мире оружие было обязательным атрибутом. Безусловно, можно было, в некоторых случаях обойтись без оружия, что мне иногда удавалось, но это не было даже иногда встречающимся явлением, это было просто исключением из правил. Я углубился в рассмотрение этого вопроса, ибо этот вопрос показался мне очень важным. Оружие. Продолжение воина, или олицетворение воина, или…. Да, тут пришел к интересному выводу. Нельзя было использовать в качестве оружия подручный материал. Этот, так называемый подручный материал мог выделяться из фона, из пейзажа, но был его частью. Оружие было неким способом выжить в этом мире и фактом принадлежности к некой касте или клану, или царству. Тот, кто имел оружие, а это было исключительно древнее вооружение, тот имел возможность воздействия на тот мир, возможность оперирования в нем, как воин. Оружие выступало в виде некого магического жезла (который при использовании магии тоже был оружием, либо сама магия была оружием), которым Эго формировало действительность. И мой вывод заключался в том, что Эго без оружия не могло полноценно сделать это. Казалось бы, что в том мире Эго находится в состоянии полной свободы. При земном существовании Эго нагружено предназначением человека, и должно использовать свои качества для выполнения некой Глобальной Задачи. А там все – вот она, полная свобода. И Эго должно, согласно определению наслаждаться полной свободой. Я пошел в своих рассуждениях дальше. Но полная свобода одного Эго ограничивается не менее полной свободой другого Эго. Конфликт. Война. Более могучее Эго побеждает менее могучее Эго. Это было бы естественно. Но вот менее могучее Эго берет оружие (использует магию) и становится сильнее. И в неком частном случае происходит перекос ситуации. Это самый простой случай. А принадлежность, или вхождение в некую структуру, тот же клан, служение в неком царстве, например. Это еще больший перекос. Фактически повторяется земное существование, но без масок. Карнавал закончился. Маски сорваны. Ты есть то, что представляет твое Эго. Это с одной стороны. А с другой стороны нет ограничений, накладываемых физическим телом и, вообще, физическим миром. Ибо, если говорить откровенно, вопросы, связанные с физическим телом и физическим миром отнимают у нас невероятное количество времени и сил. Теперь этого нет, и есть возможность заниматься исключительно деятельностью по полному сценарию Эго. Но все остальное осталось. Те же Эгрегоры, некая политика, короли этого мира, армии и война. Так свободно ли Эго? Оно свободно, это очевидно, но оно занято самовыражением. Ибо в зависимости от того, каково Эго, такое положение она в том мире и займет. Причем не единожды и не навсегда. Нужно постоянно подтверждать свои качества. Ибо нет масок, когда можно один раз показать могучий оскал и потом спрятаться за некую ширму. А король-то голый…. Нет ширмы и если король голый, то это будет видно сразу и всем. Итак, проявление Эго. Если мы когда-то так хотели этого, то теперь мы только этим и заняты. Естественно, есть Творчество и это Творчество основано на индивидуальности Эго. И в этом ценность этого Творчества. Но когда Эго занято исключительно демонстрацией собственной мощи, то организовать творческий процесс не представляется возможным.

Старец кивнул, давая понять, что согласен со мной. Я продолжил. В этом мире, Мире света оружия нет. В тоже время, как только я стал излучать свет, у меня была попытка спуститься в прежний мир. Я спускался туда из тумана. (Чем очень напугал обитателей прежнего мира и вызвал у них дискомфорт). Но у меня не было оружия, как обязательного моего атрибута в том мире. Но я четко знал, что оно мне совершенно не нужно. Это уже тогда я знал, когда только стал неким источником света. Безусловно, это очевидно для меня и сейчас. Я постоянно использую тему оружия, как некий механизм понимания некой истины, и как способ вычленить эту истину. Факт того, что оружие потерло свою необходимость, причем, также как и магия (а я конкретно чувствую это), факт ключевой. Ибо, оттолкнувшись от этого факта можно двигаться к рассмотрению Эго. Что изменилось? Изменилось Эго? Нет. Никаких изменений в Эго не произошло. Да и как я понимаю, произойти не может по определению. Стоит вопрос Творчества, а он напрямую связан с Эго, и Эго должно быть свободно, полноценно и независимо. Что я сейчас и ощущаю. Но что же изменилось? Изменилось то, что теперь Эго не нуждается в демонстрации самого себя. В том мире демонстрация сильного Эго давала определенные преимущества. Но этот момент не является главным сейчас, и даже он вообще перестал играть свою роль. Эго сейчас не нуждается в свободе. Вот что главное. Нет необходимости выразить свое Эго и сделать это в виде некой системы. В том мире, если твое Эго – есть Эго короля, то ты создаешь свое королевство. Сейчас в этом нет необходимости. Нет необходимости выразить Эго, создав некий наглядный результат. Я могу выразить свое Эго в виде Творческого Посыла, заключенного в Свете. А уровень этого Творческого Посыла и определяется цветом света.

Я окончил свою речь и замолчал. Старец тоже молчал. Потом он с одобрением кивнул мне и поднялся, приглашая следовать за собой.

Урок третий

Старец вновь привел меня к сущностям в зеленых одеждах. Когда я оказался на возвышенности, где они пребывали, я почувствовал некое успокоение. Видимо, мне нужно сейчас пребывать здесь. Я указал старцу на мои голубые одежды. Старец жестом ответил мне, что я могу находиться здесь в этой одежде. Но я отказался. Во время моего прежнего пребывания здесь, я не видел здесь никого в голубой одежде. Я подумал, что буду резко выделяться в сообществе сущностей, находящихся здесь и это не позволит мне справится со своим дискомфортом. Тогда старец удалился куда-то и вернулся с одеждой изумрудно-зеленого цвета. Я надел одежду, принесенную старцем, а ему вернул свою прежнюю одежду голубого цвета. При этом, мое свечение не изменилось. Оно также было насыщенного голубого цвета. Потом старец пригласил меня следовать за ним. Мы долго шли по зеленому лесу, часто встречая сущностей с изумрудно-зеленым свечением. Они провожали нас любопытными взглядами. Наконец мы пришли. Старец подвел меня к зарослям акации. Заросли образовывали один виток спирали, образуя уютное пространство в виде круга, а концы спирали образовывали вход в это пространство в виде небольшого коридора. Пространство было хорошо защищено от любопытных взоров. Внутри круга росло несколько деревьев, кроны которых кое-где смыкались, делая это пространство еще более уютным и изолированным. Но в тоже время, в просвет между ветвями деревьев было видно голубое небо и можно было любоваться им и ощущать Божественный Свет. Старец положил мою голубую одежду под одно из деревьев, давая мне понять, что выбор одежды всегда останется за мной.

Я остался один. Я почувствовал успокоение и облегчение. Возможно, я даже лег на траву и уснул. Когда я очнулся, то увидел, что ко мне вновь прилетела белая птица. Она смотрела на меня и что-то ждала. Я достал то белое перо, которое она принесла мне ранее, и протянул его ей. Птица взяла перо в клюв и улетела. Я вышел из своего нового убежища и отправился на прогулку. Я не решался далеко углубляться в глубь леса, боясь того, что я заблужусь и не найду дорогу назад. Сначала я бродил в одиночестве, а потом мне стали попадаться сущности с изумрудно-зеленым свечением. Я подумал о том, что им, наверное, не привычно видеть сущность в зеленой одежде и с голубым свечением вокруг головы. И вдруг, я неожиданно обнаружил, что я излучаю мощнейшее изумрудно-зеленое свечение. И тут же я почувствовал, как я наполняюсь разнообразными эмоциями и чувствами. Это были самые различные чувства. Как будто вся моя жизнь промелькнула передо мной, и каждое мгновение из этой жизни сопровождалось неким чувством и эмоцией. Причем, эти переживания касались не только меня лично или моего окружения, это были и переживания, основанные на информации, которая когда-то была доступна мне и многие другие переживания. Вначале я растерялся, но потом я достаточно быстро начал ориентироваться в нахлынувших на меня чувствах. Я сделал вывод, что сейчас я имею искреннее, полное и конкретно отношение моей сущности к любому факту из моей земной жизни. И я должен выразить это отношение и выразить его абсолютно искренним и правдивым образом. Но всего этого было так много, что я мог быть вовлечен во все это на очень продолжительный период времени. Тем более, как я успел увидеть, - недостатка в собеседниках не было. Другие сущности с изумрудно-зеленым свечением, увидев мое мощное свечение, устремились ко мне.

Я решил, что нужно как-то оптимизировать начавшийся процесс, а для этого надо подняться над процессом. Я быстро направился к своему убежищу. Водя внутрь, я поспешил к своей голубой одежде и, сняв зеленую одежду, снова надел голубую. Все резко изменилось. Теперь я мог анализировать и структурировать нахлынувшие на меня чувства. Я достаточно долго занимался этим, и в результате достиг Того, что в моих чувствах был наведен полный порядок. Я отделил чувства, связанные с тем. Что я уже понял, пережил и осознал, от тех чувств, которые связаны с тем, что я еще не могу понять и осознать. Первые чувства были просто навязаны воспоминаниями, некими “шрамами” моей сущности, а вторые были на данный момент совершенно бесполезным явлением. Они были неким сигналом к тому, что нужно что-то понять и осознать, но не могли помочь в этом. Поэтому я решительно ассоциировал первые чувства с состоявшимся познанием, с неким маяком, который должен загораться только тогда, когда я вновь попытаюсь совершить прошлую ошибку (скажем так). А вот дальнейшему познанию эти чувства мешать не должны. А вторые чувства я ассоциировал как сигнал к познанию и четко зафиксировал в самом себе , что это очень важный сигнал, но этот сигнал должен появляться как сигнал, с одной стороны, как сигнал безусловно мощный и пронзительный, а с другой стороны, не как некий безумный поток, заглушающий все и вся. Потом я перешел к чувствам, которые были связаны с событиями, не касающимися ни меня лично, ни моего окружения. Это чувства, порождаемые информацией социума. Я подумал о том, что данный вопрос – есть вопрос очень простой и его можно вообще решить очень легко. Вот он – я, находящийся здесь, а социум…. Блокировать и дело с концом. Но вдруг я столкнулся, совершенно неожиданно столкнулся с тем, что данная категория чувств не блокируется. Вернее, как факт, - блокировка есть. Но в результате я остаюсь с неким “завязанным” мешком, который мне надлежит “таскать с собой”. Тогда я “развязал” этот мешок и начал работать с этими чувствами. В результате я “построил” третий маяк. Работа этого маяка была построена по тому же принципу, что и работа первых двух маяков. Если то, что касалось меня лично и моего окружения, и каким-то образом могла отразиться на мне и на моем окружении, то возникало чувство, которое сигнализировало мне о важности ситуации. Все остальное – игнорировалось. Как только я сделал это, - я избавился этого “мешка”.

Вот, придя к определенному состоянию, я успокоился. И тут я заметил, что ко мне вновь вернулось голубое свечение. Я был в голубом одеянии и излучал голубое свечение. Все остальное было шагом назад. Но что мне делать здесь, в этом зеленом лесу? Чтобы понять это, я снова вышел из своего убежища и стал бродить по лесу. Неожиданно ко мне подошла сущность с изумрудно-зеленым свечением. Ее волновал, очень волновал некий вопрос, мучило некое чувство. В чем я мог помочь ей? Объяснить, помочь осознать и понять то, что так мучило ее? Но я мог не понимать ее сущность, так сказать, я мог не видеть сути ее сущности. И как я мог учить эту сущность, не видя ее сути? Я понимал ее чувства, осознавал их, но делал я это согласно сути своей сущности. И мое учение могло быть неправильным. Тогда я попросил сущность успокоиться и подумать о том, как бы мы с ней могли решить ее проблему. Тогда сущность сообщила мне, что у нее есть учитель. Этим учителем является сущность в синей одежде с насыщенным кобальтовым оттенком. Сущность назвала этот оттенок не сапфировым, как я называл его изначально, а кобальтовым. Но в ответ на просьбу помочь ей разобраться с этим, неким чувством, учитель сказал ей, что она, эта сущность, должна разобраться с этим чувством сама. Теперь я понял существующую здесь систему. Сущности, подобные мне были учителями для сущностей в золотистых одеждах и с золотистым свечением. Сущности в зеленых одеждах и с изумрудно-зеленым свечением были в этом процессе вдохновленными помощниками. Сущности в синих одеждах с насыщенным кобальтовым свечением были учителями для последних. А сущности, подобные мне были помощниками в этом процессе. Я был учеником, теперь я должен стать помощником.

Тогда я призвал взволнованную сущность к спокойствию и попросил ее объяснить свое чувство. Только не самой себе, а некому существу, которое совершенно не знакомо с эти чувством. Например, некому дереву. Сущность согласилась со мной и с вдохновением начала свой монолог. Сущность так увлеклась, что уже совсем не замечала меня. Потом, она вдруг остановилась, перестала говорить и радостно бросилась бежать куда-то в лес. Видимо она поняла. А я испытал радость от того, что в чем-то помог ей. Таким образом, я и проводил все свое время в лесу, лишь изредка уединяясь в своем убежище. За это время я видел таких как я довольно много. Мы все занимались одним и тем же. Сам же лес и прогулки по нему приводили меня в состояние умиротворения.

Через некоторое время я замелил, что мое голубое свечение приобрело те форму и ту интенсивность, которая была характерна для учителя с голубым свечение, который учил меня в то время, когда от меня исходил голубой цвет. Я уже был полноправным членом сообщества учителей. Я продолжал свою деятельность в лесу. Естественно моя деятельность не носила обучающий характер, ибо учить личностей с изумрудно-зеленым свечением я не мог. Я лишь помогал им на их пути. Мое общение с личностями, подобными мне носило номинальный характер. Фактически мы не общались друг с другом. Личности с изумрудно-зеленым свечением все время проводили в общении, познавая свое Эго через свои чувства, и, как бы “купались” в этих чувствах всем своим сообществом, активно общаясь друг с другом. Личности с золотистым свечением были предоставлены самим себе, своему Эго, познавая свое Эго, и нуждались в общении с учителем, не нуждались при этом в общении друг с другом, и сторонились друг друга. Я и личности, подобные мне использовали свое Эго для познания Творчества, выражаемого через это Эго. Мы не нуждались в общении друг с другом, но и не сторонились друг друга. Иногда возникала необходимость во взаимной помощи, и мы оказывали ее друг другу.

В определенный момент один из моих новый товарищей по моей миссии обратил мое внимание на то, что мой свет немного отличается от света других моих товарищей. Он отличается оттенком. Я стал внимательно сравнивать и обнаружил, что свет, исходящий от меня не носит чисто голубой оттенок, а, в принципе это светлый, очень светлый кобальтовый цвет. Потом я, на какое время, забыл об этом, но скоро я вернулся к моим наблюдениям. Я снова замелил в своей ауре нити ярко кобальтового цвета. Этих нитей становилось все больше. В какой-то момент я уже не мог четко сказать о том, свечение какого света исходит от меня.

Я уже не знал, что делать дальше, и тут снова появился старец. Он пригласил меня следовать за ним. Мы вышли из леса и, пройдя по туманной пелене, оказались на какой-то горе, изрезанной ущельями. Мы долго плутали по тропинкам, спускались в какие-то ущелья, потом снова поднимались из них. Наконец-то мы пришли. Старец подвел меня к входу в горе. Это был грот или пещера, с первого взгляда это было не понятно. Вход был небольшой и довольно узкий. Еле-еле чтобы пройти, не протискиваясь и не нагибаясь. Старец указал мне на вход, призывая войти внутрь, а сам отправился в обратную дорогу. Я постоял немного, поглядел на небо ослепительно голубого цвета и направился в пещеру.

Пещера действительно была небольшая. Она была освещенная ярким кобальтовым цветом. Пещера была неправильной формы, одна из частей пещеры немного вдавалась в гору, создавая некую немного изолированную часть пространства. В этом пространстве на небольшом возвышении находился огромный кристалл, распространяющий во все стороны яркий кобальтовый цвет. Я подошел к кристаллу, и мой свет слился со светом кристалла.

Мое пребывание в пещере было сродни некому оцепенению. Я все время находился возле кристалла, лишь иногда отходя от него к другой стороне пещеры, где было что-то наподобие каменного кресла. Я садился в это кресло и закрывал глаза. Так проходило время. Лишь однажды произошло нечто, меняющее мое обычное пребывание в пещере. Когда я направился к креслу, то я обнаружил там одежду насыщенного кобальтового цвета. Я снял с себя свою прежнюю одежду, и надел новую. Теперь все слилось в едином, ослепительном цвете.

Прошло время. Трудно говорить о времени, и о том, сколько времени прошло. И вот, в какой-то момент я ощутил, что мне надо выходить из пещеры. Я вышел из пещеры. Старец ждал меня. Он пригласил меня последовать за ним. Мы шли долго. Мы шли к горе сияющей фигуры. И вот я предстал перед ней. Фигура приняла те изменения, которые произошли со мной. Отныне я мог находиться в моем новом облике. Я остался на горе, и с интересом стал знакомиться со всем, что происходило здесь. Вначале я не понимал сути всего происходящего. Здесь были сущности, подобные мне. Они появлялись на горе, а потом уходили. Они не вступали в общение со мной, а я считал, что не должен отвлекать их от дел. Я бродил по горе, ожидая новых событий. Однажды некое событие и произошло. Снова прилетела белая птица. Белый ворон. Я уже не сомневался. Что это был ворон. Но он был абсолютно белым, ни одного черного пятнышка. Птица села ко мне на плечо. Я понял, что теперь она будет постоянно со мной.

Мое новое состояние было, если так можно было выразиться, приподнятым и торжественным. Но это было нисколько не похоже на нечто подобное человеческому состоянию триумфа. Во мне не было ничего из царственного величия, хотя я внутренне понимал, что мой новый уровень очень высок. Но ощущение триумфа я не испытывал. Меня интересовала Истина и возможность донести эту Истину до тех, кому она была предназначена. Причем здесь, в этой миссии, не было никаких компромиссов. Истину было нельзя как-то трансформировать, или “приспособить” к некой ситуации, или к некому случаю, или к некому субъекту, каким бы ни была эта ситуация, случай или субъект. Это была Истина, и она была неизменна. Со временем стали возникать ситуации, которые требовали моего участия, требовали от меня стать проводником Истины. А потом я оказался полностью загружен выполнением этой миссии. Я был терпелив и внимателен, но неумолим и никогда не допускал никакого компромисса. Я не утрировал свою суровость. Это было лишь неукоснительное следование Истине.

Однажды я встретился с сущностью, подобной мне, и остальным сущностям, находящимся здесь. Но что-то очень необычно было в этой сущности. Ее волосы были очень длинные и черные. Абсолютно черные. Я тоже отличался своими волосами. У меня была практически бритая голова, тогда, когда у всех остальных были длинные белые волосы. Но мой облик был просто оригинальным, но не был неким абсолютно необычным обликом. И, как я успел заметить, мой облик и с самого начала не вызывал даже и конкретного интереса. Данная же сущность разительно отличалась от всех нас. Волосы как бы подчеркивали это коренное отличие. При встрече, мы с интересом посмотрели друг на друга. И тут сущность заговорила со мной. Она выразила некое чувство, кающееся того, что встретила меня здесь. Это было некое странное чувство. Во-первых, я удивился самому чувству. На данном уровне мы следовали Истине, и наши чувства не играли никакой роли. Чувства могли помешать постигать Истину и могли исказить ее. Поэтому никаких чувств просто не было. Не то, что я, например, был к ним не способен. Просто Истина была важнее, и я не мог позволить себе иметь чувства. А здесь, в случае с данной сущностью, я конкретно столкнулся с тем, что данная сущность активно выражала свои чувства. Во-вторых, Эго сущности не было растворено в Истине. Я увидел, что этой сущностью управляет не Истина, а Эго. Если вернуться к чувству, которое испытывала сущность, то это было нечто среднее между удивлением и иронией. Я не стал высказывать удивление по поводу того, что сущность данного ранга обладает эмоциями, и скажем эмоциями довольно низкого свойства и что у нее явно выражено Эго. Я рассчитывал выяснить интересующие меня вопросы у фигуры, излучающей ослепительный свет. Но в свою очередь, я поинтересовался фактом нашей прошлой встречи и знакомству, ибо данная сущность была, безусловно, очень хорошо мне знакома, также как и я ей. На что сущность ответила мне, что мое физическое тело еще живо, и что я еще существую в физическом мире, и, вследствие этого, не могу обладать данной информацией. Она лишь сказала, что встречались с ней в моих прошлых воплощениях. Потом сущность ухмыльнулась (что опять же было крайне необычно для подобной сущности) и добавила, что этот вопрос можно решить в мою пользу. Но я, в свою очередь, должен оказать ей, сущности, некую услугу. Последние слова сущности несколько развеселили меня (насколько я был способен выражать внутри себя данное состояние), но я, естественно, не стал, да и не мог демонстрировать свое отношение к ее словам. Я просто ответил, что данные условия мне не подходят. На что сущность громко рассмеялась и сказала, что я даже не поинтересовался тем, что требуется от меня, и что я получу взамен…. Я сурово посмотрел на сущность, что привело ее в явное замешательство, и подтвердил свое решение. Потом я распрощался с сущностью, которая проводила меня взглядом, полным уязвленного самолюбия, и, возможно, даже плохо скрываемой ненависти. Представ очередной раз перед фигурой, излучающей ослепительный свет, я информировал ее о данной встрече. Фигура выслушала меня, но ничего не сказала.

Через некоторое время появился старец и позвал меня. Мы предстали перед фигурой, излучающий ослепительный свет. Мне было сообщено, что меня ожидает испытание. Мне также было сказано, что я могу погибнуть во время этого испытания. Я ответил, что я готов приступить к испытанию, готов выполнить свой долг и не думаю о себе. Фигура, излучающая ослепительный свет кивнула мне, и мы со старцем отправились в путь. Предварительно старец сказал, что я должен снять с себя одежду. Что я и сделал. Я ожидал, что мы будем идти долго, но наш путь был короток. Мы спустились с горы и, пройдя не очень большое расстояние по туману, вдруг стали углубляться в него, пока не углубились достаточного глубоко. Я обратил внимание, что я излучаю ослепительно белый свет. Правда, этот свет был приглушен туманом. Мы стали ждать. Через некоторое время перед нами появилось черное пятно. Это была фигура. Рост ее был такой же, как и у меня. Она не излучала свет, а поглощала его. Было это так, или нет, я не могу сказать однозначно. Но у меня возникло такое впечатление. Но, скорее всего, это впечатление могло быть ошибочно, и фигура могла не поглощать свет, а излучать некую энергию, которая нейтрализовала свет, исходящий от меня. Я бы не стал давать данному факту, факту, с которым я столкнулся, однозначную оценку. Главное было то, что начался поединок. Либо я смогу своим светом уничтожить эту фигуру (скажем, полностью нейтрализовав все излучение, невидимое излучение, которое исходило от нее и, продолжая излучать свет, уничтожу ее), или тоже самое произойдет со мной. Мы сошлись очень близко, практически касаясь друг друга, чтобы туман не приглушал наши излучения. Я стал излучать максимально возможное количество света. Туман вибрировал вокруг нас. Это продолжалось некоторое время, силы были равны, а потом, я внезапно ощутил в себе возможность еще увеличить интенсивность излучаемого света, что сделал незамедлительно. И почти сразу же черная фигура стала коробиться, и ее отбросило от меня. Она в конвульсиях исчезла в тумане.

Я стоял. Старец подошел ко мне, и мы стали подниматься наверх. Когда мы вышли из тумана, я стал стремительно наполняться той незримой энергией, которая исходила от Бога. Я стоял и, раскинув руки, вбирал в себя эту энергию. Потом я пришел в себя. Теперь я и здесь, наверху, излучал ослепительно белый свет. Мощное свечение исходило от меня. Я не знаю, сколько времени это заняло, но как я понял, в это время старец куда-то отлучался и теперь он вернулся и принес мне ослепительно белую одежду. Я надел ее. Старец спросил меня, что я ощущаю теперь. Я ответил, что теперь я ощущаю себя частью Бога, ощущаю себя его продолжением, его Волей и Истиной.

Действие 1

Я облачился в белую одежду, и старец пригласил меня следовать за ним. Мы пришли на гору, где была фигура, излучающая ослепительно белый свет. Я предстал перед ней. По всей видимости, она одобрила мои действия, и результат моих действий устроил ее. Фигура сделала какой-то особый жест, который я видел впервые. Но я почувствовал, что теперь я готов к каким-то самостоятельным действиям в этом мире. Потом фигура продемонстрировала, что я и старец можем идти. Мы спустились с горы и вновь направились куда-то.

Наконец, а на этот раз путь был длинным, мы пришли. Мы оказались возле какой-то горы. Старец, и я вслед за ним, обошли гору. Я обратил внимание, что гора с одной стороны плавно и полого поднималась из тумана, а с противоположной стороны она резко обрывалась в этот туман. С двух других сторон подъем на гору был достаточно сложен из-за неровностей рельефа. Я обратил внимание старца на исключительно пологий подъем на гору с ее одной стороны и на то, что этот подъем можно рассматривать как некую лестницу, ведущую к вершине горы. Старец ответил мне, что я очень верно подметил это и это и является основным достоинством данного места. Мы стали подниматься по пологому склону горы. Дойдя до вершины, мы увидели достаточно ровную площадку, которая была, как бы окаймлена острыми и высокими глыбами из камней. Я сказал, что здесь не хватает только трона, и я могу утверждать со всей фанатичной верой в это, что здесь должен стоять трон и этот трон по праву принадлежит Одину. Тогда старец спросил меня, - зачем Одину иметь здесь обитель и что ему делать в этом месте? Я ответил, что я не являюсь неким уникумом, и что я лишь первый воин Один в этом мире. И добавил, что это тоже никак нельзя утверждать. Вполне возможно, что есть и другие, и что они могли оказаться здесь гораздо раньше меня. Я немного помолчал и закончил свою речь тем, что я и все те, кто, либо уже находятся здесь, либо когда-то придут сюда, испытывают только одно желание – видеть здесь Одина.

Старец посмотрел на меня и сказал, что раз у меня есть такое желание, то я могу приступить к осуществлению данного замысла. И удалился. Я остался на горе и оказался в положении строителя. До этого мне тоже приходилось заниматься тем же самым. Дело было не ново для меня. В том мире, в мире под туманной пеленой, тоже был заложен чертог Одина. Это был неимоверно роскошный и богато украшенный дворец. Правда, видеть его могли немногие. Он был надежно укрыт от непрошеных гостей. Сам я строительством не занимался, но отвечал за то, чтобы все шло своим чередом, и чтобы никто не мешал данному процессу. Я очень четко и ясно понимал, что там был иной мир и тот мир имел свои законы поклонения Одину. Здесь был Мир Света, и это был Мир Высших Истин. И те из воинов Одина, кто мог постичь эти Истины, могли бы оказаться здесь и получить благословление из уст самого Одина. Воины могли бы подниматься из туманной пелены и проходить тот путь, который прошел я. Пологий спуск словно был задуман для этого. В нем можно было выделить несколько совсем пологих участков, с более крутыми подъемами между ними. Место было идеальным.

Осталось только обустроить трон. Я вновь поднялся на пологую площадку на вершине горы и стал размышлять о том, как мне достичь поставленной цели. Я совершенно четко понимал, что в этом мире нельзя ничего перемещать. Нельзя было набрать на горе камни и сложить с них трон. Вернее, это действие можно было предположить, а вот осуществить его было нельзя. Я это четко понимал. Я подошел к краю обрыва и стал осматривать окрестности. Внезапно я понял, что я здесь не один. Я повернулся. Один стоял сзади и лукаво улыбался. Потом Один перестал улыбаться и принял свой обычный суровый вид. Он жестом изобразил трон и также жестом показал мне, что трон тут совершенно не нужен. Потом он указал мне на то, что это совершенно иной мир и тронов тут не бывает. Я понял свою ошибку и устыдился своей непонятливости. Пока я предавался самобичеванию, Один исчез, и я снова остался один.

Через некоторое время я ободрился и стал спускаться вниз с площадки на вершине горы. Я хотел осмотреть пологие спуски и определить некую систему, которую можно предложить для обучения воинов. Но тут я увидел, что меня уже поджидают четыре сущности, такие же, как и я. Они тоже были в белых одеждах, и от них исходило свечение белого цвета. Они приветствовали меня и сообщили мне, что пришли выполнить возложенные на них задачи. Как я понял, они и должны непосредственно осуществлять здесь тот план, который я не так давно изложил.

Действие 2

Тут же я вновь увидел старца. Он звал меня. Я попрощался с четверыми сущностями и направился к старцу. Как я понял, мне предстояло нечто иное. Мы спустились с горы и снова пошли куда-то. Перед путешествием, старец передал мне длинный сверток, очень плотно упакованный, так, что я, или кто другой, не могли знать, что в нем находилось. Сверток был тяжелый.

Шли мы долго. Очень долго. Наконец я увидел очень высокую гору, вершина которой была покрыта чем-то белым, похожим на снег. Мы начали восхождение. Мы карабкались с уступа на уступ, потом поднимались по более пологим склонам, потом снова преодолевали уступы. Я уже практически перестал различать все, что видел. Я просто поднимался на гору и, занятый только этим, уже не воспринимал ничего вокруг. Наконец мы оказались на небольшом плато. Плато отделялась от горы узким, но очень глубоким ущельем, которое нам и предстояло преодолеть. Но старец не стал делать этого. Он просто остановился и стал ждать. Я встал рядом и молча тоже стал ждать дальнейших событий.

Находясь в ожидании, я отошел от сложностей подъема и принялся осматриваться. Гора за ущельем снова поднималась вверх. Но не высоко. Она как бы раздваивалась, образуя между собой узкий проход. Этот проход вел к новой горной вершине, которая возвышалась над двумя вершинами, образующими проход. И эта новая вершина была покрыта белым, сверкающим свечением. Это был не снег, а что-то, излучающее белый свет. Свет не был ослепительным. Он был достаточно мягким, но его было очень много. Вся вершина была покрыта им.

Из прохода появилось две сущности, полностью схожие со мной. Глядя на них, я заметил некое сооружение, которое, как оказалось впоследствии, служило мостом. Они опустили это сооружение, и теперь мы легко могли попасть на другую сторону ущелья. Старец сказал мне, что я должен идти, и что он оставляет меня. Я попрощался с ним и направился вперед, перейдя над ущельем по импровизированному мосту. Когда прошел по мосту, сущности вновь подняли его. Потом я и двое сущностей, которые сопровождали меня, двинулись по проходу к светящейся вершине. Проход был достаточно коротким и, пройдя по нему, мы оказались на большой горной равнине. Она была полна родственных мне сущностей. Их было очень много. Над равниной возвышалась сияющая вершина. Мы пошли мимо сущностей, каждая из которых была занята своим делом, и никто не обращал внимания на нас. Я, проходя мимо них, не решался проявлять излишнее любопытство. Но, однако, я успел заметить, что у каждой из этих сущностей был меч, и многие из них занимались тем, что отрабатывали искусство боя с применением меча. Я очень удивился, но ни не стал высказывать этого. Наконец сопровождающие подвели меня к очень высокой сущности. Она была за выше меня больше чем в полтора раза, но уступала в росте фигуре, испускающей ослепительный свет. Остальные сущности, как я успел заметить, были выше меня, но не так значительно.

Сущность внимательно оглядела меня и жестом приказала мне передать ей сверток. Потом она взяла свой меч и разрезала сверток по всей его длине. В свертке был мой меч. Сущность, передала остатки свертка одной из сущностей, которые сопровождали меня, а меч отдала мне. Перед этим, она очень внимательно осмотрела меч. Я взял меч. И как только я дотронулся до его рукояти, то меч тоже превратился в сияющий столб белого света. Так было некоторое время, а потом столб света стал уменьшаться, и осталось только белое сияние, распространяющееся вокруг меча на расстояние в половину его ширины. Но от острия меча сияние отходило на более значительное расстояние. Потом сущность, которая, по всей видимости, была здесь главной, жестом дала мне понять, что я пока могу быть свободным. Я отправился бродить по равнине.

Никто по-прежнему не обращал на меня внимания, и я долго бродил в одиночестве. Внезапно прозвучала труба. Это был громкий, трубный звук. Я бы идентифицировал бы этот звук, как звук горна. Все быстро и без суеты стали строиться в отряды. У каждого отряда был командир. Я скромно стоял в стороне, ожидая своей участи. Ко мне подошел один из командиров и приказал встать в его отряд. Снова прозвучал звук горна. Я стоял и размышлял над тем, как же мы будем спускаться с горы. Ведь нам явно предстоял какой-то поход. И спуск займет очень большое время. Не говоря уже о подъеме. Но все оказалось совсем по-другому. В горе находящейся перед нами, вершина которой была покрыта белым свечением, образовалось что-то наподобие входа. Но это был явно не проход, не вход в некую пещеру. Это был вход в некое пространство, в некий особый коридор. Ибо этот вход слегка дрожал, вибрировал. Горн прозвучал третий раз, и отряд за отрядом стал входить в этот коридор.

Мне стало явно не по себе. Я бы даже сказал, что мне стало страшно. Я убоялся своей некой беспомощности перед столь мощным явлением, при наличии своего явного непонимания данного явления. Но все остальные были бодры и испытывали воодушевление, входя в дрожащий коридор. Наконец наступила наша очередь. Мы как бы стали входить в некую воронку, причем достаточно было просто зайти в это дрожащее пространство, как тебя засасывало туда и дальше уже тебя несло куда-то. Я был в напряженном состоянии, с нетерпением ожидая окончания перемещения. Наконец меня мягким толчком выбросило из этого коридора. Конец этого коридора также оказался в горе, перед которой далеко вперед простиралась равнина. Каждый из нас, выходя из коридора, занимал свое место в отряде. Командиры внимательно следили за этим.

Наконец мы построились и после очередного сигнала горна двинулись вперед. Мы стали продвигаться не вглубь равнины, а стали огибать гору. Мы явно оказались в том мире, откуда я в свое время пришел в Мир Света. Обычное пасмурное небо было над нами. Нас окружал земной пейзаж. В тоже время, если раньше тут был спокойный свет пасмурного дня, то сейчас наше появление резко изменило ситуацию. Сияние, исходящее от нас, озаряло окружающее пространство. Не думаю, что это вселяло радость в здешних обитателей, ибо никого из них не было видно. Я вспомнил свое прошлое появление здесь в менее ослепительном облике и то, что это вызвало явный дискомфорт у своих старых знакомых. А тут столь могучее явление…. Никого не было даже вдали.

Когда мы обогнули гору, я увидел, что за горой начинаются ущелья, и высокие скалы, между которыми тянутся коридоры, по которым можно передвигаться. Мы пошли по одному из таких коридоров. Пройдя некоторое расстояние, мы оказались на некой небольшой равнине. Я бы даже сказал, что это была даже не равнина, а было просто значительное расширение коридора, по которому мы шли. Мы стали разворачиваться в боевой порядок. Это была цепь, в каждом ряду которой находилось по пять воинов. Когда мы развернулись полностью, то я увидел неприятеля. Черные фигуры стояли впереди. Они стояли приблизительно в таком же боевом порядке. Снова прозвучал гонг, и мы двинулись вперед.

На этот раз у меня не было никакого страха. Я мог владеть ситуацией. Обе боевые цепи сошлись, и началась битва. Это была яростная битва. Воины в цепи сражались на расстоянии шага друг от друга. Каждый дрался с противостоящим ему противником. Если строй нарушался, то в схватку вступали воины из второго ряда с той или иной стороны, не давая пространству оголиться. Когда порядок восстанавливался, то воины из второго ряда отходили назад. Если кто-то из воинов падал, пораженный противником, то его место занимал воин из второго ряда. Я находился в пятом, последнем ряду и мог внимательно рассмотреть все происходящее.

Естественно, в первую очередь меня интересовал противник. Это были могучие, черные фигуры. Их рост превышал наш рост на две головы, а иногда и на три. И сами фигуры были необыкновенно мощные. Причем, как я успел заметить, что я имел самый маленький рост в нашем войске. В отличие от черной фигуры, с которой у меня был поединок в тумане, энергетический поединок, эти фигуры не поглощали нашей энергии. Они были закованы в непроницаемые латы. На их головах были такие же непроницаемые шлемы. Глаз было не видно. Как я мог понять, суть столь мощной защиты и состояла в защите от нашего света. А вот как эти воины ориентировались во время битвы, было для меня загадкой. Если длинный мощный меч кого-то из них поражал нашего воина, то он падал. Но если меч нашего воина касался лат противника, то он с легкостью разрезал его латы и вонзался в его тело. Главное было выиграть поединок на мечах и суметь дотянуться до противника, и, естественно, не быть пораженным его мечем. Надо заметить, что, находясь ранее в данном мире, я не встречался со столь могучими воинами и со столь мощно вооруженной армией. Обычной меч был здесь большой ценностью, а про то, чтобы быть закованным в латы и вообще не могло идти и речи.

В бой уже начали вступать третьи в ряду, а где-то и четвертые в ряду воины с той и другой стороны. При этом, то здесь, то там, воины с задних рядов перемещались, уменьшая рядность, но восполняя оголяющиеся участки в других рядах. Так я оказался вторым в ряду и в центре цепи, в центре боя. Передо мной происходил поединок. И вот наш воин, участвующий в нем, падает, пораженный мечом. Пришло мое время. Надо сказать, что пораженный воин был больше меня на голову. А противник был очень высок и имел необыкновенную мощь. Он дрался в самом центре и видимо дрался с самого начала. Никто не мог противостоять ему. И как я успел заметить, что два наших воина были, не просто поражены им, а он даже отрубил им голову. И, если, от нас исходило сияние, а от пораженных воинов исходило очень слабое сияние, но все же сияние от них исходило, то от этих воинов уже не исходило никакого сияния. Они погибли в бою. Гигант увидел мою щуплую фигуру и остановился. Он поднял свой меч обоими руками высоко вверх и приготовился, наверное, разрубить меня напополам. По всем правилам я должен был поднять меч и защищаться. Естественно, при этом, гигант не стал бы наносить такой сокрушительный, но и в тоже время очень опасный для него удар. Его действия были просто некой демонстрацией несокрушимой мощи. Я должен был поразиться его необыкновенный мощью, и он бы потом расправился со мной, обычным ударом. Но я не стал поднимать свой меч. Я просто стоял с опущенным мечом. Гигант замер с занесенным мечом. Некий ритуал не был соблюден. Вполне возможно, что если бы это был индивидуальный поединок, и до этого у него не было бы других поединков, и не было бы битвы вокруг, гигант принял бы другое решение. Но тут некогда было размышлять, и он, по всей видимости, решил, что я просто парализован от страха и, сделав шаг вперед, он во всей своей мощью обрушил на меня огромный меч. Но на мгновение раньше я бросился вперед, фактически нырнув под него, и со всей силы вонзил в него свой меч. Это, конечно, было тоже очень рискованно и, в общем-то, это было против неких правил, но что мне оставалось делать….

Гигант упал на колени, разразившись при этом диким ревом. Я едва успел вытащить меч и отступить, как он, еще раз издав оглушающий рев, упал, распластавшись плашмя. Что-то изменилось. Видимо, гигант был тут центральной фигурой, и некая стратегия строилась с расчетом на него и требовала его непосредственного участия. Бой как бы изменился. Он стал менее интенсивным. Ярость черных воинов уменьшилась и наши воины (а с нашей стороны было больше потерь, чем со стороны противника) получили некую передышку. Передо мной был новый противник. Он был значительно больше меня и был могуч, но он в тоже время значительно уступал гиганту. Он был в некой растерянности и, выжидая чего-то, не стремился к атаке. Вдруг наш воин, сражавшийся справа от меня, упал, пораженный мечом, а воин сзади его несколько замешкался, и я оказался пред двумя черными воинами. Я сдвинулся вправо и вперед, и приготовился к схватке с черным воином, который только что одержал победу. Мой же непосредственный противник продолжал занимать выжидательную позицию. Тут подоспел наш замешкавшийся воин, и я резко сместился влево и снова вперед, оказавшись перед моим противником совершенно неожиданно для него. Он поднял меч и, ожидая некого ритуала, приготовился к схватке. Но я не стал размениваться на ритуал, а просто бросился вперед и вонзил в него свой меч. Потом я не стал ждать, когда он упадет, быстро освободил меч и, выскочив из-за пораженного противника, мгновенно нанес поражающий удар следующему в ряду черному воину. А потом я повторил вышеуказанную стратегию. В результате я просто как бы пробил строй противника и оказался у него в тылу. Это была смертельная глупость, но и в тоже время совершенно неожиданный шаг для противника.

Безусловно, если бы противник был готов к такому ходу развития событий, то меня бы просто уничтожили. Но стратегия противника просто не предусматривала такого развития событий. Я не стал ожидать ответных действия любого из черных воинов, и сам напал на воина, находящегося справа от меня. Воин был растерян и, ориентируясь на фронтальную битву и внимательно следя за ней, тем более он оказался вторым в ряду, оказался совершенно не готов к моему нападению. Разделавшись с ним, я развернулся и напал на воина, который был слева от меня. Здесь состоялся конкретный поединок. Мы долго сражались, я несколько раз чудом избежал поражения от его меча, но все же мне удалось победить, запутав противника ложными ударами. Тут я увидел, что справа и слева от меня уже нет рядности, и просто происходят две дуэли.

Я издал громкий победный клич. Фактически цепь противника была разорвана. Хотя я был и один в центре этого разрыва, и это делало этот факт незначительным, но факт имел место. Тут опять начала работать некая стратегия. Противник не стал ликвидировать разрыв в цепи, а стал отступать к флангам, образуя два очага сопротивления. Наша цепь тоже разделилась на две части, и наше войско стало все теснить оба очага сопротивления все дальше и дальше. Войско противника было разделено на две части. Наше войско при этом имело преимущество. Можно было легко “перебрасывать” воинов из одной цепи в другую, осуществляя различные маневры. Это сразу пришло мне в голову.

Одна часть войска противника сражалась очень достойно. Там были очень могучие, но неуклюжие воины. Они заняли непробиваемую оборону и отражали все атаки наших воинов. Битва тут приобрела несколько символический характер. Я заметил командира моего отряда, который вышел из рядов сражающихся и приготовился перестроить наших воинов для решающего удара. Я тут же бросился к нему и сказал, что это бессмысленно. Я предложил, наоборот, уменьшить данную часть нашего войска и разгромить другой очаг сопротивления. Могучие и неповоротливые воины просто не заметят этого, продолжая сражаться с нашими воинами, которые будут имитировать активные наступательные действия. Командир согласился со мной и, согласовав эти действия с другим командиром, незаметно увел наш отряд из этого района боевых действий. Мы бросились к другому флангу и, влившись в ряды атакующих, стали активно теснить противника, прижимая его к пропасти. Меня же, командир послал следить за тем, что происходит на другом фланге, - вдруг там срочно понадобится помощь. Но там ничего особенного не происходило. Черные воины не стремились к атаке, а наши воины, не имея достаточно сил для решительного наступления, не предпринимали его. Сейчас надо было закончить разгром противника на другом фланге, а потом перебросить всех воинов сюда и завершить полный разгром.

Я направился на другой фланг, чтобы доложить ситуацию. Находясь ровно на середине пути, я увидел предводителя черных воинов. Он был огромен. На нем не было лат. Глаза его горели. Он пришел, чтобы спасти свое войско. Он, по всей видимости, не боялся излучения, идущего от нас. Я почувствовал, какой страшный холод исходит от него. Возможно, что этот холод и делал его неуязвимым от нашего излучения. Сзади раздался гонг. Я оглянулся. Сзади стоял тот, кто был главным среди нас. Мне было предложено не мешать поединку. Каждый из них достал меч, и битва началась. Я не знал, - куда мне идти: быть здесь, или идти на тот или иной фланг. Я решил остаться здесь. Сражение было страшным. Все сотрясалось вокруг. Никто из них не мог взять верх в битве. Внезапно я заметил фигурку, очень похожую на могучего предводителя черных воинов, но в несколько раз меньше. Она скрытно пробиралась к месту сражения, пытаясь оказаться в тылу у нашего главного воина. Я лег плашмя, чтобы не спугнуть ее. И когда фигурка уже оказалась на нужной для нее позиции и готовилась нанести удар длинным копьем, я подскочил к ней и вонзил в нее свой меч. Раздался такой вой, что все ущелья содрогнулись от этого жуткого воя.

Предводитель черных воинов остановился. Наш главный воин остановился тоже. Дальнейший поединок был бессмысленным. Предводитель черный воинов сделал жест, говорящий о том, что он признает поражение. Наш главный воин согласился с ним. Снова прозвучал гонг. Он прозвучал три раза. Битва закончилась. Черные воины забрали своих пораженных соратников и покинули поле брани. Их предводитель тоже забрал фигурку, которую я пронзил мечом, и ушел, замыкая строй воинов, проигравших битву. Мы тоже забрали своих пораженных соратников и направились назад. С победой.

Действие 3

Мы снова оказались в необычном туннеле, и снова я испытал некий страх. Трудно говорить, сколько занимало подобное путешествие, но по моим ощущениям время пребывания в тоннеле было очень недолгим. И вот, мы снова оказались на месте нашей дислокации. Выйдя из туннеля, мы остались в строю. Прозвучал сигнал гонга, и мы, стали разворачиваться, и вновь направились к горе. Только на этот раз мы стали подниматься на нее. По мере подъема мы подошли к сиянию, которое вблизи представляло собой клубящийся сияющий туман. Отряд за отрядом входил в это сияние и размещался там.

Уже при начале подъема, я обратил внимание, что все мы еле-еле держались на ногах. И когда я оказался в сияющем белым светом тумане, я почувствовал, как я наполняюсь энергией. По мере того, как мы поднимались, туман становился все гуще, а энергия свечения все более мощной. Наконец мы остановились. Не скажу, сколько мы оставались в светящемся тумане, но никаких распоряжений не поступало. Внезапно я понял, что мне достаточно энергии. Я стал медленно спускаться, с трудом ориентируясь в тумане. Выйдя из плотного тумана, я стал различать рельеф и стал спускаться быстрее. При этом я замелил, что другие воины спускаются тоже. Но каждый спускался сам, самостоятельно определяя время нахождения в тумане. Это было понятно, - каждому нужно было индивидуальное количество энергии.

Оказавшись на равнине, все принялись за свои обычные дела. Я немного побродил среди других воинов и стал изучать свое самоощущение. Я наполнился энергией, но мне, в отличие от других воинов, которые, получив необходимую им энергию, занялись привычным для них времяпровождением, явно не хватало какой-то иной энергии. Я явно испытывал некий дискомфорт. Тогда я нашел укромный уголок и стал анализировать ситуацию. Я довольно долго размышлял, и потом пришел к однозначному выводу. Я не чувствовал того, что в меня входит божественная энергия. Вот, что так не хватало мне. Тогда, пользуясь укромностью места, которое мне удалось найти, я отложил в сторону меч, который я до этого ни на секунду не выпускал из рук. И как только я сделал это, в меня хлынул поток божественной энергии. Я впитывал ее с той жадностью, с которой измученный жаждой путник пьет долгожданную воду. Не скажу, сколько времени это продолжалось, но думаю, что долго.

Едва я наполнился божественной энергией, как я увидел командира своего отряда, который явно искал кого-то. Я быстро взял меч и пошел ему навстречу. Он увидел меня и помахал мне рукой, зовя за собой. Мы быстро шли куда-то, почти бежали. Наконец, мы оказались на месте. Мы предстали перед главным среди нас. Тот был явно озабочен какой-то проблемой. Увидев меня, он сообщил мне, что меня ждет ответственное задание. Также он сообщил мне, что я получил повышение, и теперь я буду командовать половиной отряда. Мой командир был явно озадачен этими словами. Его явно смутило понятие – половина отряда. Как я успел заметить, такого понятия до сих пор явно не было. Потом наш главный воин продолжил свои распоряжения. Он сказал, что мы отправимся в путь двумя такими отрядами – половинками. Одним отрядом буду командовать я, а другим отрядом – другой воин. Также он сказал, что у нас будет воин – проводник и что все решения мы должны будем принимать коллегиально, втроем. Последние слова совсем удивили моего бывшего командира. Он был очень удивлен, но продолжал молчать. Да, это было явно что-то необычное.

Потом мы направились куда-то. Что тоже было удивительно (судя по поведению моего бывшего командира), наш главный воин тоже пошел с нами. Мы оказались в месте на равнине, где были построены два отряда. В принципе – это был отряд, который был просто поделен на две части. У одной части был командир – воин, который стоял впереди отряда, а вот второй частью и предстояло командовать мне. В отдалении стоял воин. Главный среди нас позвал его и представил как нашего проводника. Потом он отозвал нас троих (меня, командира первого отряда и проводника) и поставил перед нами задачу. Мы должны были оказаться в том мире, откуда я пришел сюда, и забрать оттуда какого-то старца и доставить его в Мир Света, где нас встретит мой бывший командир со своим отрядом и уже сам доставит старца туда, где его ждут.

Получив все распоряжения и инструкции, мы отправились в путь. Мы снова оказались в туннеле, который переместил нас в мой прежний мир. Потом мы шли по каким-то местам, но не долго. Наконец мы оказались перед какой-то пещерой. Проводник отправился в пещеру и вышел оттуда со старцем. Старец был очень высокий и худой. На нем была белая одежда и белые волосы. Но волосы на голове и борода не были длинными. Они были подстрижены. Они явно были подстрижены. Похоже, старец имел физическое тело, которое находилось в данный момент в обычном, физическом мире. Его глаза были пронзительны и имели необыкновенную глубину. Казалось, что они не имели глубины.

Впрочем, мне не было времени особенно изучать старца. Пора было идти назад. Но мы пошли совсем иной дорогой. Проводник объяснил мне, что старец не может воспользоваться туннелем для перехода. Нам придется идти до некой горы, по которой мы войдем в туманное пространство над нашими головами, а уже оттуда мы выйдем в Мир Света. Мы шли достаточно долго и неожиданно оказались вблизи тех мест, которые были мне знакомы. Проводник показал мне гору, по которой мы должны были подниматься в туман. Мы направлялись к ней.

И вот, когда мы собирались пройти по дороге, пролегающий по дну неглубокого ущелья, а как я понял, это была единственная дорога к нужной нам горе, мы столкнулись с нападением. На нас градом полетели стрелы. Лучники стреляли с обеих вершин, которые возвышались с обеих сторон ущелья. Мы попали в засаду. Отряд, шедший первым, понес серьезные потери. Я приказал отступить. Вы вышли из ущелья. Вернулся и наш первый отряд. Его командир выразил недовольство моими действиями. Он сказал, что нужно было попытаться проскочить засаду и продолжать путь. На что я возразил, что ущелье достаточно длинное и лучники, скорее всего, расположились по всей его длине. Нас просто всех перебьют. Проводник согласился со мной. Командир первого отряда вынужден был подчиниться нашему решению. Я предложил свой план. Я сказал, что эти места известны мне, и что я знаю другую дорогу к горе. Никакой другой дороги я не знал, но нужно было просто уйти из опасного места. Командир первого отряда стал говорить, что другой дороги нет, но проводник неожиданно поддержал меня.

Мы пошли по моему маршруту. Наконец, мы оказались недалеко от места моего прежнего пребывания. Я распорядился встать лагерем и усилием воли полностью прекратил излучение, исходящее от меня. Увидев искреннее изумление окружающих меня воинов, я понял, что они не могут этого сделать. По всей видимости, это может сделать только тот, кто имеет физическое тело, т.е., такая сущность, как и я. Я направился в храм Одина. Мой замысел был прост. Нам не хватало экипировки. Нам нужны были щиты, которые защитят нас от разящих стрел. Причем, стрелы были необычные. В данном мире не было таких стрел. Стрелы, которые летели на нас, когда мы попали в засаду, были искусно сделаны из железа. Я подумал о том, что тот, кто организовал эту засаду, даже не позаботился о том, чтобы замаскировать стрелы из нижнего мира под данный мир. Впрочем, это было хлопотно и трудоемко. Проще расстрелять наши отряды, а потом просто собрать все стрелы. Да, тут было явно нападение не местных обитателей. Похоже, мы опять встретились с черными воинами. Хотя они и могли нанять местных жителей, но вот оружие, которое они использовали, было явно не местное.

Я подготовил нужное количество щитов, а мои бывшие подчиненные вынесли их из специального хранилища при храме и сложили недалеко от нашего лагеря. Придя в лагерь, я распорядился воинам взять щиты и снова направится в ущелье. Командир первого отряда возмутился моими действиями. Он сказал, что мы не можем прибегать к помощи обитателей этого мира, и мы не имеем права брать принесенные щиты. Наказание за это будет ужасным. Но проводник снова поддержал меня, и командир первого отряда вынужден был подчиниться. Мы двинулись к ущелью. Другой дороги все равно не было.

Подойдя к ущелью, мы остановились. Я предложил новый план. Надо было разгромить тех, кто стрелял сверху. Проводник согласился с этим. Он сказал, что есть две тропы, которые ведут наверх и по ним можно попасть на вершины обрывов над ущельем, где засели лучники. Я добавил к этому, что они не ожидают нападения с этой стороны и их можно застать врасплох, напав сзади. Командир первого отряда опять выразил протест, но мы опять большинством голосов приняли мой план. Я стал дальше излагать свой план. Я со своим отрядом направлюсь в ущелье. Лучники будут стрелять в нас, и их внимание будет сосредоточено только на этом. У нас будут щиты, поэтому их стрелы не принесут нам проблем. Первый же отряд должен быть поделен на две части, каждая из которых пройдет по тропе и неожиданно нападет на лучников. А сам командир первого отряда и проводник останутся с ранеными и со старцем. И опять командир первого отряда выразил протест, и мы опять большинством голосов приняли нужное мне решение.

Мой отряд выдвинулся в ущелье и, прикрываясь щитами, принял удар на себя. Стрелы градом летели в нас, но отскакивали от щитов. Мы достаточно долго отвлекали внимание стрелков, но вдруг, в одно мгновение, все прекратилось. На вершинах обрывов показались наши воины. Лучники были уничтожены. Часть из них во время схватки упало с обрыва. Я внимательно рассмотрел их. Это были местные обитатели. Но их оружие, - было оружием черных воинов. Мечи, стрелы и даже луки были сделаны из железа. Особенно меня поразили луки. Изготовленные из необычной стали, луки, фактически, представляли собой произведение искусства. Но на лучниках не было лат, и нашим воинам, имеющим защиту от их стрел и облучающих их своим светом, справится с ним, да еще и, напав на них с тыла, не составляло никакого труда. Хотя, как доложили воины первого отряда, лучников было очень много. Они действительно расположились по всему ущелью. Замысел был хорош. Не имея щитов, мы были обречены на поражение.

Теперь мы могли двигаться дальше. Мы восстановили походный порядок и двинулись вперед. Но, помня о нападении, я понимал, что засадой лучников дело не закончится. Я послал вперед группу разведчиков. Мы шли гораздо медленнее, чем высланная вперед группа, и не успели пройти и малой части пути, как разведчики вернулись назад и доложили, что впереди расположились черные воины. Они находились за поворотом ущелья и, видимо ждали сигнала от лучников для того, чтобы окончательно расправиться с нами. Они явно не знали того, что лучники потерпели поражение. Ибо, как доложили разведчики, они находились не в боевом, а походном порядке. Т.е. они не ждали нас, а готовились сами совершить марш бросок к месту нашего фиаско. Я решил воспользоваться этим. Мы скрытно подошли к повороту ущелья. Первый отряд остался с ранеными и со старцем, а также защищал наш тыл, а мой отряд стремительно бросился вперед и напал на черных воинов, совершенно не ожидающих этого нападения. Схватка была яростной, но не долгой. Эффект внезапности и неожиданного поворота ситуации сыграл свою роль. Черные воины были ошеломлены, растеряны и не оказали достойного сопротивления. Мы полностью разгромили их.

Мы снова восстановили походный порядок и двинулись вперед. Но не успели мы пройти и сотни шагов, как увидели впереди новый отряд черных воинов. Отряд был небольшой, и мы бы без труда разделались с ними, но впереди стоял их повелитель. Как говориться, маски были сброшены. Командир первого отряда, не согласовывая свои действия ни со мной, ни с проводником, дал сигнал к атаке. Он бросился вперед, приказывая своим воинам следовать за ним. Но ситуация с его отрядом была уже несколько иной. Дело в том, что как его отряд был разделен на две части при схватке с лучниками, так это разделение и имело место. Одна часть его отряда несла воинов, имеющих поражения и не имеющих возможности идти самим, и уже имела своего командира, а вторая часть отряда была передана в распоряжение проводника, осуществляя разведку дороги. Я крикнул проводнику, чтобы никто не двигался вперед и приказал командиру части воинов, несших раненых, оставаться на месте. Командир первого отряда, пробежав четверть расстояния от нас до черных воинов, остановился. Никто не двинулся за ним. Он снова повторил свое приказание и снова бросился вперед, рассчитывая, что мы будем вынуждены поддержать его. Но опять все не сделали и шагу.

Командир первого отряда оказался ровно на середине расстояния между нами и черными воинами. Он остановился. Я дал команду к отступлению. Проводник со своими воинами должен был идти вперед, за ним должна была идти группа воинов со старцем и ранеными, а мой отряд должен был отступать, и отступать так, чтобы быть готовым к обороне на случай того, что черные воины будут преследовать нас. Впрочем, предводитель черный воинов не давал такой команды. Черных воинов было слишком мало, чтобы атаковать нас. А вот сам он, по всей видимости, этого делать не мог. Но вот принять участие в битве, в случае нашей атаки…. Это да. Видимо на это и был расчет. Мы напали, они защищаются. И он вступает в битву.

Далее развитие событий стало напоминать некое театральное действо. Командир первого отряда стал биться в конвульсиях. Потом от него прекратилось излучение белого цвета. Свет стал менять свою цветовую гамму, а потом прекратился вообще. С его мечом произошло что-то странное. Он как бы вспыхнул и, отброшенный этой изменившейся сущностью, просто сгорел. Новая сущность, повернулось к нам, и мы увидели, что она превратилась в какое-то черное ужасное существо. Это существо стало грозить нам и кидать в нас камнями. Впрочем, нам некогда было рассматривать все это, и я приказал ускорить отступление.

Мы снова вышли из ущелья. Теперь среди нас не было или лазутчиков или предателей, тут я не стал давать оценку ситуации, связанной с бывшим командиром первого отряда, Но и путь к горе был перекрыт. Нужно было готовить новый план действий. Но тут я увидел проводника, спешащего ко мне. Вместе с ним был старец, не тот старец, которого мы должны были привести в Мир Света, а мой учитель. Старец сказал, что есть еще один путь в Мир Света, и мы должны идти по этому пути.

Шли мы долго. Мы шли какими-то тропами, ущельями, проходили через какие-то пещеры…. Честно говоря, в какой-то момент, я уже был готов уже сразиться с предводителем черных воинов…. Но все когда-то кончается. Кончилась и наши скитания. Мы оказались в какой-то пещере. И когда мы вышли из нее, то оказались в тумане. Теперь мы шли в этой темной пелене. Это было сравнительно недолго, впрочем, в этой среде трудно говорить о времени. И вот мы в какой-то момент вышли из тумана и оказались в Мире Света.

Естественно, мы вышли в другом месте, и нас никто не встречал. Но это нисколько не смутило старца, и он даже призвал нас ускорить шаг, сообщив, что надо спешить. Тогда я отправил проводника с его группой воинов и группу воинов, несших раненых, следовать к месту нашей постоянной дислокации. Теперь нас оставалось мало, но мы могли идти быстро, а никакого нападения здесь я не ожидал. И вот мы оказались перед некой горой. Ее склоны были неприступны. Лишь узкий проход вел куда-то вверх. Мы пошли по нему, и оказались на небольшом плато. На нем в боевом порядке располагался отряд воинов, подобных нам. Мы остановились. Старец удалился куда-то, пройдя через их боевые порядки. Мы стали ждать. Старец с короткими волосами оставался с нами. Вообще, я с интересом наблюдал за общением старцев. Пока мы пробирались к Миру Света, я, конечно, был всецело поглощен дорогой. Но за то время, пока мы находились в Мире Света, я внимательно пригляделся к ним. Их общение было достаточно странным. Они не разговаривали между собой. Лишь иногда они смотрели друг на друга, но ничего не говорили.

Появился старец – мой учитель, и вместе с ним шел еще один старец. Второй старец распорядился пропустить нас. Мы прошли сквозь строй воинов, охраняющих это место, и стали подниматься в гору. Старцы шли впереди. Наконец мы оказались на плато, над которым тоже нависала шапка сияющего тумана. Второй старец поблагодарил нас и сказал, что мы должны оставаться здесь. Я дал команду воинам войти в сияющий туман. Этому было самое время…. Я тоже вошел в туман, но на этот раз я находился там не до того ощущения, что я полностью наполнился энергией, а до ощущения того, что я просто восполнил свои силы. Я вышел из тумана, гораздо раньше своих воинов. Воспользовавшись тем, что на плато никого не было, я отложил в сторону свой меч и стал наполняться Светом Бога, божественной энергией. Вот, что нужно было мне больше всего.

Через какое-то время стали спускаться мои воины, и все мы расположились на плато, ожидая дальнейших событий. Находились мы на плато достаточно долго. Потом появился воин – проводник. Он сказал, что довел первый отряд к месту дислокации и теперь пришел за нами. Он нашел вход в туннель, который почти мгновенно переместил нас на нашу гору.

Дальнейшие события не заставили себя долго ждать. Появился мой бывший командир и пригласил меня следовать за ним. Я предстал перед главным среди нас. Главный среди нас объявил мне, что во время последнего похода мной были нарушены определенные законы. Так как противник первым нарушил эти законы, то я не подлежу наказанию, но они вынуждены проститься со мной. Потом главный среди нас сделал паузу и продолжил свою речь. Он объявил мне, что поход закончился успешно и, хотя я и покидаю их, но я удостоен звания командира отряда и мой меч останется со мной. На том он попрощался со мной.

Я покидал гору. Меня провели через сооружение, служащее мостом, и, пройдя через ущелье, я оказался на другой его стороне. Сооружение подняли, воины, управляющие им, ушли, и я остался один. Впрочем, когда я повернулся, намереваясь начать спуск с горы, я увидел старца – учителя.

Действие 4

Мы пришли в храм Одина. Здесь уже шло обучение тех, кто поднимался в Мир Света. Я не буду останавливаться на описании этого процесса. Как я увидел, он происходил по принципам, которые, я описывал ранее. Что касается меня, то мое появление здесь ожидали с нетерпением, хотя, я, честно говоря, не совсем представлял свою роль. Пока я просто наблюдал за всем тем, что происходило на горе. И вот, в определенный момент, явился старец и позвал меня. Мы спустились уже знакомый мне плотный туман. Там нас ожидала некая сущность. Я сразу понял, что перед нами кандидат на подъем в Мир Света. Старец внезапно оказался у меня за спиной, как бы предоставляя мне полную свободу действий. Как я понял, я должен был исполнить роль фигуры, от которой исходил ослепительный свет.

Я стал беседовать с сущностью. Сущность сообщила мне, что не может больше оставаться в прежнем мире. Этот мир стал, как бы тесен для нее. Ее Эго уже не нуждалось в идеальном способе самовыражения. Ее Эго уже выразило себя и теперь нуждалось в дальнейшем применении на ином уровне. Естественно, я вел беседу очень аккуратно и не спешил с выводами и предложениями. У меня не было опыта в данном вопросе, да и саму сущность терзало множество вопросов. Она не спешила с принятием окончательного решения. Выяснив вопросы, которые интересовали меня, мы приступили к обсуждению вопросов, которые интересовали данную сущность.

Безусловно, я был скуп на обещания и непреклонен в требованиях. Я понимал, что наша беседа все равно носит несколько формальный характер. Суть этой формальности была в том, что сущности должно было быть сделано предложение. В принципе, можно было обойтись и без слов, без диалога. Мне было все понятно, хотя, но, будучи первый раз в данной ипостаси, я должен был убедиться, и неоднократно, в правильности своего понимания. Сущность, в принципе, тоже все прекрасно понимала. Ее ожидал трудный, жесткий, и очень сложный путь, с минимумом свободы и максимумом ответственности. Естественно, она хотела получить от меня подтверждение этому. Но, опять же, повторю, что это подтверждение носило формальный характер, а обсуждать детали вообще не было смысла. Так что наш диалог был достаточно понятен друг другу и мое предложение, принятие которого давало сущности вход в Мир Света, тоже.

Теперь, как я понимал, сущность должна получить предложение от противоположной стороны и сделать выбор. Фигура, которую я видел тогда, когда сам был на месте данной сущности, не появилась. Появился демон. В прошлый раз я внимательно не рассматривал свиту, которая окружала фигуру. Но, на мой взгляд, этого демона в свите не было. И он, как мне показалось, был намного более могуч и силен, чем демоны из свиты. Вполне возможно, что он занимал в их иерархии значительное место. Демон повел свой диалог. Я не стал вникать в суть диалога. Ибо это тоже была формальность. Сущность прекрасно понимала, что ей предстоит в случае принятия предложения от демона. Однако, внезапно их диалог начал превращаться из формального диалога в конкретный диалог. По всей видимости, шел торг. А потом они пришли к соглашению. Сущность приняла предложение демона. И они удались. Мы со старцем вернулись назад, в Мир Света.

Старец сказал, что теперь мне предстояло выполнять данную роль. Я спросил старца о возможных ошибках с моей стороны, на что старец ответил мне, что я все сделал правильно. Теперь я стал заниматься данной миссией.

В какой-то момент я проводил старца с двумя сущностями, прошедшими обучение. Они уходили, и я понимал, куда они уходят. Они уходили на гору воинов. На мой взгляд, прошло много времени, возможно, даже очень много, пока одна из ушедших сущностей вернулась назад. Меча у нее не было. Вторая сущность не вернулась. Теперь вернувшаяся сущность стала сопровождать меня при выполнении моей миссии. Потом я понял, что должен поручить выполнение миссии этой сущности, а сам наблюдать за происходящим. Это все заняло, опять же, на мой взгляд, значительное время. А потом уже сущность стала выполнять миссию самостоятельно. Некоторое время я находился на горе, будучи готовым, в любой момент, вмешаться в ситуацию. Но моего вмешательства так и не потребовалось.

Действие 5

Как только все вопросы в храме Одина были решены, мы со старцем отправились в путь. Шли мы очень долго. Наконец мы пришли к той горе, куда мы в свое время привели старца из моего прежнего мира. Я назвал ее горой старцев. Мы стали подниматься на гору, миновали охранение воинов и вновь оказались на плато, где расстались со старцем, которого мы привели сюда. Над плато нависала шапка сияющего тумана. Мы вошли в этот туман и стали подниматься дальше. Идти было сложно, и чем выше мы поднимались, тем сложнее было идти. Мы просто карабкались вверх, практически не разбирая дороги.

В какой-то момент я понял, туман стал настолько плотным, что мы же шли не по рельефу горы, а по самому туману. И тогда идти стало легко. Старец повел меня куда-то в этом тумане. А потом мы вновь стали подниматься наверх, выходя из тумана. И когда мы вышли из сияющего тумана, то я увидел другой мир. Я назвал его Небеса. Сияющий туман был под ногами, а сверху я купался в Свете Бога. Нас встретил Один. Он сказал, что он будет говорить, а я должен запомнить все то, что он скажет и потом записать это в виде вис. И Один стал говорить ….

Copyright © 2001-2007
Shaposhnikov Oleg